Когда на часах полночь - Виктория Вольская

Сергей сделал вид, что ничего не произошло. Подбросил несколько веток в костер.

В лесу быстро темнеет. Мы продолжаем сидеть и смотреть на костер. Становится зябко, Сергей снимает олимпийку и набрасывает на мои плечи. Не знаю почему, что на меня повлияло, но я решаюсь рассказать свою историю:

– Я всегда была общительной и улыбчивой. Мне нравилась жизнь, я радовалась всему: солнцу, дождю. Мне хотелось быть везде, узнать, как можно больше. Я ходила на несколько спортивных секций, в музыкальную школу, помогала девчонкам в приюте для животных. Выпускные экзамены сдала на отлично, областной вуз пригласил меня на бюджетное место. Я была счастлива, предвкушала новую жизнь. Но так вышло, что всему тому, о чем я мечтала, не суждено было сбыться. Во время вручения аттестатов в школу приехал Молотов, как раз в тот момент, когда меня пригласили на сцену для вручения аттестата и золотой медали, – эти слова даются мне очень тяжело. Дрожащими руками я держу кружку с чаем, делаю пару глотков, чтобы проглотить образовавшийся ком в горле.

– Он тогда на меня так посмотрел, что я похолодела, промямлила что-то в ответ директору, и сбежала со сцены, спряталась на последнем ряду. Его взгляд искал меня, я чувствовала это. Потом он уехал. Выпускной вечер наш класс праздновал в местном кафе. Я вышла подышать воздухом, как назло, никого из ребят не оказалось на улице, хотя они то и дело выбегали покурить, или выпить водки незаметно. Все произошло слишком быстро. Подъехала черная машина, вышел мужчина, затолкал меня в нее. Я пыталась кричать, но рот мне закрыли ладонью, от которой ужасно воняло сигаретами. Меня затошнило. На окраине города, под мостом, меня перетащили в другую машину. За рулем был Молот. Он так довольно улыбался, что мне хотелось расцарапать ему лицо. Меня пристегнули наручниками к ручке двери. Я начала кричать, громко, истошно. А он спокойно сказал, что если я сейчас не заткнусь и еще хоть раз пикну, он вернет меня обратно и отдаст своим парням, они пустят меня по кругу. Я испугалась. Я не кричала, только безмолвно плакала, – по моим щекам текут слезы, Сергей не спешит меня утешить. И он правильно делает. Если он меня сейчас перебьет, я не расскажу этот ужас до конца. – Он привез меня в дом, огороженный высоким забором. Там нас ждали Волков и Лютов. Молот снял с меня наручники, перекинул через плечо и потащил на второй этаж, не забывая, конечно, лапать меня под юбкой. Эти двое ржали, смотря на это. Роман занес меня в спальню, бросил на кровать. А потом молча ушел. Только перед этим закрыл дверь на ключ. Я долго сидела там, прислушивалась к шорохам, голосам. Они громко хохотали внизу, веселились. Лютов получил новое звание, отмечали, – я замолкаю, перевожу дыхание, пытаюсь успокоить восставший во мне страх. Да, даже вспоминать это страшно. – Они пришли, когда за окном было темно. Ввалились в комнату сразу втроем. Шли на меня, как хищники. Я зажалась в углу кровати, сидела, обхватив ноги. Лютов грубо схвати меня за ногу и растянул по всей кровати. Они упивались моим страхом, им доставляло удовольствие смотреть на перепуганную девчонку. Вальяжно и медленно сняли с шей галстуки и привязали меня ими к кровати, руки вместе, ноги врозь. Что было потом, вспоминать не хочется, но никак не забывается. Когда все закончилось, они встали около кровати, Волк слева, Молот напротив, Лютов справа. Они закурили сигареты из новой пачки, ритуал у них такой. Они выдыхали дым мне в лицо, ржали, когда я кашляла от этого противного запаха. А потом, когда докурили, потушили сигареты об мою кожу. Треугольник на левой груди. Боль была дикая, но кричать уже не было сил. Волк вытащил пистолет. Наставил на меня. И мне так хотелось, чтобы выстрелил. Один выстрел и все закончится. Я просила его об этом, взглядом. Молот не позволил. Сказал, что я очаровала его глазами и шелковыми волосами. Он опустился передо мной на колени, пропустил мои пряди сквозь свои пальцы и сказал, что такие волосы могут быть только у Богини. Мне хотелось плюнуть ему в рожу, она была так близко, но я боялась очередной боли. Лютов возмутился, сказал, что это не по правилам, от девки надо избавиться сразу. Но Молот уверил его, что все сделает сам, но завтра утром. Хочет попробовать меня еще раз, на трезвую голову. Волк, поддержал его, намекнув, что не отказался бы еще раз использовать меня. Молотов впился в мои губы грубым поцелуем, укусил за губу, проступила кровь. Он был доволен. Размазывал по губам кровь и любовался. Лютов сдался, хоть и ворчал. Они ушли. Продолжили пить дальше. Снова громко хохотали и спорили. А потом все прекратилось. Видимо уснули, выпили они, думаю, прилично. – Я затаила дыхание, ожидая от Сергея каких-нибудь слов, но он молчал. В его взгляде я ничего не увидела, кроме пустоты. – Я вылезла в окно, занятия по скалолазанию не прошли даром. Я не помню, как убегала, провал в памяти. Я будто очнулась от кошмара уже в машине. Дальнобойщик подобрал меня на трассе. Довез до города. А потом я бежала, бежала, бежала. Бедный мой папа, у него, наверно, сердце разорвалось, когда он открыл мне дверь. Он хотел пойти в полицию, написать заявление, но когда я рассказала, кто мои насильники, понял, что не так все просто. Лучше молчать. Он молчал, а я ждала, когда они придут, чтобы убить меня. Я постоянно боялась. На улицу перестала выходить, дом стал моей крепостью. День за днем, месяц сменял месяц, год, два. Образование получала дистанционно. Конечно, не то, о котором мечтала. Два года я не выходила на улицу, папа сказал соседям, что я уехала в деревню к тетке, – перевожу дыхание, вытираю слезы с щек. Больше не плачу. Делаю глубокий вдох. – Проснувшись как-то утром, я смотрела в окно, наблюдала за спешащими на работу людьми, их было так много, что я подумала, что легко могу затеряться среди них. Мой первый выход не получился, я только сделала шаг из подъезда и убежала домой. Покрылась потом, страх сковал меня, я дышать не могла. Папа обнимал меня и плакал. За это время он постарел лет на десять. Через неделю я снова решила выбраться. Вышла в утренний час-пик, в семь утра. Остановки переполнены. В толпе я почувствовала себя в безопасности, тем более ранним утром, мне казалось, что эти твари