Архангелы Сталина - Сергей Шкенев

При нашем появлении ученики, половина из которых уже с седыми усами, благовоспитанно встали.

— Сидите-сидите, товарищи. — Махнул им рукой капитан. — Что там у нас с машинами, старшой?

— Да в штатном режиме, Владимир Иванович, — пожал плечами старший механик. — Узлов пятнадцать дадут. А так — как обычно. Скрипят, скрежещут, дребезжит что-то. Вторые сутки не могу найти где. Масло протекает везде, где только возможно. Но мы его регулярно протираем. А сейчас вот самообразованием занимаемся.

— И насколько успешно? — Берия с сомнением поглядел на одного из обучаемых, выделявшегося на фоне остальных узким разрезом глаз и плоским, как сковородка, лицом. — Вот скажите мне, товарищ…. Э-э-э….

— Моториста Иванов! — отрапортовал подскочивший с места матросик.

— Вот скажите мне, моторист Иванов, а почему электродвигатель крутится?

Коренной житель трюма тяжело и надолго задумался, потом его нахмуренное чело озарилось.

— Так он же в розетку включен! — И победно посмотрел на товарищей.

— Как Вас зовут? — Уже всерьёз заинтересовался Берия.

— Амангельды Мужикетович, товарища военный!

— М-да…. А почему же тогда электроутюг не крутится?

— Так у него ося нету! Не на чем крутиться-то.

Стармех схватился за голову и рявкнул на своего подчинённого:

— Иванов, иди с глаз моих долой! Возьми ветошь и машины от масла протирай, академик. И не забудь фланцы на паропроводах протянуть.

Моторист убежал, испуганно втянув голову в плечи, а Матусевич отпустил всех с занятий. Лаврентий что-то черкал в своём блокноте, а капитан с механиком завели разговор, пересыпанный таким количеством технических терминов, что я опять заскучал. Но моё внимание привлёк всё тот же Амангельды Мужикетович, уже не в первый раз пробегающий мимо открытой двери. Через некоторое время он робко постучался, и смущённо произнёс:

— Товарища старший механик, ключи кончились.

— Что? Какие ключи? — Не понял механик.

— Для болтов и гаек ключи.

— А куда они делись?

— Я их уронил.

— Куда?

— Туда. — Моторист показал пальцем на решетчатый настил, под которым плескалась вода пополам с маслом.

— Так достань. — Посоветовал Матусевич.

— Не могу, товарища начальник, мы это место уже проплыли.

Житие от Израила

Как тяжело объяснить человеку, что нужно сделать, одновременно не поясняя, для чего это вообще требуется. Угу, попробую только сказать Кренкелю, что мне нужно установить связь с райскими кущами…. Что будет? Правильно угадали, отправят прямо вслед за Кандыбой. Вот и приходилось мне ставить задачу туманными фразами, ссылаясь на строгую секретность. Интересно, а в каком году Толстой свою "Аэлиту" опубликовал? Не помню. Но старший радист уже посматривает на меня с нездоровым любопытством. Нашёл марсианина. И каналы там не я выкопал. Ой, только не надо тыкать пальцем в ошибки наших агрономов. С кем не бывает?

Мы с Кренкелем битый час терзали его передатчики, пробуя на всех волнах передать несколько строчек зашифрованного мной текста. Тишина. Ну не совсем тишина. В ответ доносились возмущённые вопли, забиваемых чудовищной мощностью сигнала, иностранных радистов. А всего-то придвинулся ближе к усилителю, что бы тот попал под действие моего нимба. Полезная, оказывается, штука, этот нимб. А я им раньше только как фонариком пользовался, когда ночью в сортир ходил. И радисты пусть в сортир идут. Тут им не Лига наций.

Теодорыч стянул с головы наушники, и устало откинулся на стуле.

— Нас, кажется, уже и на Луне слышно, Изяслав Родионович.

Сказать ему? Нет, всё равно не поверит. А мне потом, за разглашение секретной информации, Гиви рога поотщибает. Я сказал рога? Вам послышалось. Конечно же, крылья повыщипает. Только и остаётся надеяться на мастерство и опыт радиста. Умнейший человек, и не скажешь, что в Польше родился. И к своим тридцати годам, успел все севера обойти с экспедициями и зимовками. На "Цеппелине" летал, и, говорят, споил самого Шнобеля. Но не того, что с динамитом и премией, а который с дирижаблями падает. Или не Шнобеля? Не помню, хотя перед командировкой у Доконта консультировался. Ладно, потом уточню.

— Теодорыч, а может антенна плохая?

— Я её сам делал. — Кренкель посмотрел на меня как на врага народа.

— Тогда ладно, — поспешил я исправить ситуацию, — я то думал она ещё с Копенгагена.

Радист промолчал, закуривая папиросу от зипповской зажигалки, купленной, видимо в Дании. А пепел стряхивал в оригинальную пепельницу, представлявшую из себя перевёрнутую рынду на подставке, и с надписью славянской вязью по ободку "Сибиряков". Проследил за моим взглядом и кивнул.

— Оттуда. У капитана на память выпросил. Если тогда винты потеряли, кто рынды хватится?

Да, действительно, кто будет искать небольшой колокол, не самую необходимую вещь на корабле. Так и мы втроём, пропали, и хрен бы с нами. Кто вспомнит, среди прочих, двух обычных архангелов и одного простого полусвятого опричника? Разве что Перун, да и то под сомнением. Отплытие наше в аккурат на Ильин день пришлось, а ему потом по всей стране грозы организовывать. Заметили, что после 2 августа редко, когда громыхнёт? Отдыхает Илюша. Только если сапогом в помешавшего херувима бросит.

Ох, сироты, мы сироты. Связи с базой нет. Да что с базой, с Гиви не могу мысленно связаться. Вот попадалово…. Давеча брился с утра, так порезался в трёх местах. Это при том, что шкуру мою даже турецкие ятаганы не брали. Потому и первым на стену Измаила поднялся. Обижался потом родственник, что город его имени на шпагу взял. Да, а сегодня, вдруг, порезался. Проводим инвентаризацию дальше. Меч, положенный по должности, остался. Толку только с него. От чаек буду отбиваться, от тех, что Гиви не дострелил. А что, летать пока могу. Лёгкую иллюзию — тоже могу. Пожалуй, и всё. Способности к трансмутации нас давно лишили, с тех пор, как Гиви воду в вино научился превращать. А пошло оно всё…

— Эрнст Теодорович, а ты в Бога веришь?

— Нет, Изяслав Родионович, я материалист.

— Ну, тогда скажи мне, как материалист — материалисту…. Представь себе гипотетическую возможность существования Его, — я посмотрел в потолок. — И надо установить с Ним связь.

Кренкель радостно заржал и переспросил:

— С самим Господом?

— Не обязательно, — я улыбкой поддержал шутку, — достаточно просто связаться с кем-то из святых.

Радист принял задумчивый вид, удивительно сочетая его с не прекращающимся смехом. Почесал нос, видимо ухватывая ускользающую мысль, и изрёк:

— Икону надо на антенну вешать. Во всяком случае, именно так я бы и сделал.

— Серьёзно?

— Ответ соответствует вопросу, — усмехнулся Кренкель. — Вот если бы с Кощеем нужно было связаться, я бы у биолога скелет выпросил.