Узорчатая парча - Тэру Миямото

С уважением,

Аки Кацунума

20 марта

Внимательно прочитал Ваш ответ. Действительно, Вы имеете все основания для негодования. Я и сам довольно долго испытывал к себе чувство легкого отвращения после того, как отправил свое письмо. Мне было стыдно, что я раскис, как мальчишка, – в мои-то годы! Я чувствовал себя полным идиотом несколько дней и никак не мог успокоиться. Но впредь я не стану писать Вам. Честно признаться, переписка с Вами стала мне в тягость. Не думаю, что я обязан рассказывать вам о своих отношениях с Юкако Сэо все без утайки. Я решил, что с меня достаточно. На этом считаю нашу переписку законченной.

Прошу извинить за краткость.

Примите мое уважение,

Ясуаки Арима

2 апреля

Наступил унылый сезон июньских дождей. Как Вы изволите поживать? Прошло всего два месяца после того, как я получила Ваше послание, в котором Вы запретили писать Вам. Но я, ослушавшись Вас, снова взялась за перо. Я пишу это письмо в душевном смятении. На сей раз, скорее всего, дело кончится тем, что Вы скомкаете и выбросите конверт, не вскрывая. Наверное, Вы возмутитесь моей назойливостью. Честно признаться, я и сама не пойму, отчего меня тянет писать и писать Вам. Чего я добиваюсь своими письмами?… Но что-то словно толкает меня, заставляя раскрывать перед Вами сокровенные тайники моей души. Как будто что-то странное, необъяснимое овладевает мною… Возможно, послав Вам письмо, я вернулась к тому душевному состоянию, в котором пребывала десять лет назад после развода с Вами. Вы, наверное, посмеетесь над моей глупостью. Что ж, как Вам будет угодно. Понимая, что я не только докучаю Вам своей навязчивостью, но и что Вы даже не станете читать мое послание, я, тем не менее, все равно решилась написать это письмо. Ведь Вы единственный человек, который молча, безропотно принимал когда-то все мои глупые выходки и капризы. В какой-то книге написано, что самые недостойные черты в женщине – это постоянные жалобы и глупая ревность. Но если такова природная сущность женщины, то, верно, я, повинуясь инстинкту, стремлюсь выплеснуть на бумагу эти мои недостатки. После того злополучного происшествия мною овладели уныние и тоска. Порой мне даже казалось, что я стала совершенно иным человеком. Но мне еще многое хочется высказать Вам! Ну и пусть, что это уже ничего не изменит. Даже лучше, если Вы уподобитесь бесчувственной деревяшке, пустому месту – и не ответите на оскорбление…

Отец начал изводить меня разговорами о повторном замужестве где-то через год после нашего развода. Тогда я вела почти затворническую жизнь в Короэн. Даже покупки в соседнем супермаркете я свалила на нашу Икуко, а сама днями просиживала у окна нашей спальни на втором этаже, где теперь осталась одна. Я перелистывала длиннющие иностранные детективы, но так и бросала их, не дочитав до конца, или слушала оставленные Вами пластинки, а иногда, просто уткнувшись в подушку, вслушивалась в тиканье часов. Так пролетало время.

Вдоль дороги, ведущей от станции электричек линии Хансин к нашему дому, течет мелкая речка. Вы, верно, помните, что на ее берегу стоял книжный магазинчик «Тамагава». Так вот, месяца через два после нашего развода он закрылся, и на его месте выстроили кафе под названием «Моцарт». Кафе держала одна пожилая супружеская пара, лет под шестьдесят. Икуко от кого-то услышала, что хозяева ставят для посетителей исключительно музыку Моцарта, и все приставала ко мне с советами зайти при случае, на прогулке, в кафе и выпить чашечку кофе.

Сезон дождей закончился, день выдался яркий, солнечный. По пути мне встретились две-три знакомые женщины. Они явно хотели заговорить со мной, но я пресекла это поползновение и молча прошла по залитой солнцем дороге, просто кивнув им. Мне ужасно хотелось увидеться с Вами. Помню, от жары у меня на лбу и на спине выступила испарина, и даже слегка закружилась голова. В голове крутилась только одна мысль: хочу встретиться с Вами. Хочу встретиться с Вами… Подумаешь, общественное мнение! Подумаешь, разбившийся вдребезги кувшин! Ах, если бы я была тогда более зрелым человеком… Я должна была найти в себе силы простить Вас. Ведь в жизни такое часто бывает – когда женатый мужчина влюбляется в другую женщину. Но я совершила непоправимую ошибку. Как же мне хотелось, чтобы Вы вернулись! Я брела по дороге и думала об этом. В глубине души я даже испытывала легкую ненависть к отцу, который сделал все, чтобы мы расстались. В то же время я испытывала такую ненависть к уже ушедшей из жизни женщине по имени Юкако Сэо, что во мне закипала кровь. А ведь я даже никогда не видела ее.

Кафе «Моцарт» напоминало летний домик. Такие нередко можно увидеть в курортных зонах. Сложенное из нетесаных коричневых бревен, строение и снаружи и внутри было стилизовано под горную хижину. Необработанное дерево смотрелось чрезвычайно эффектно. В специально не прикрытых балках кровли, срубленных из толстых бревен, в деревянных столах и стульях якобы ручной работы была видна стильная текстура дерева, со всеми ее разводами и узлами, словом, все говорило о том, сколько денег и усилий потребовалось от владельцев на постройку этого маленького кафе.

Как и рассказывала Икуко, в кафе звучала музыка Моцарта. Звук был немного громковат… Исполнялась симфония «Юпитер». Правда, я знала только название произведения.

Хозяин принес на мой столик стакан с водой. «Говорят, Вы ставите только музыку Моцарта?» – спросила я его. Хозяин – в очках с сильными линзами в черной оправе – рассмеялся и ответил вопросом на вопрос: «А Вы любите музыку?» «Люблю, – сказала я, – вот только плохо разбираюсь в классике». «Если Вы в течение года будете приходить к нам, то выучите произведения Моцарта. А если будете разбираться в Моцарте, то будете хорошо понимать всю классическую музыку», – с гордостью ответил хозяин. Он прижал к груди серебристый поднос и поднял красноватое лицо к потолку. Это заявление показалось мне несколько странным, и я хихикнула.

«Сейчас, например, звучит 41-я симфония», – пояснил он. «"Юпитер"?» – уточнила я. «Вы знаете произведение? – поразился хозяин. – Да, это "Юпитер". 41-я симфония – последняя симфония Моцарта. Первая и вторая части написаны в сонатной форме. А в четвертой части Моцарт вводит фугу, и финал получается очень мощным. Это шедевр! – Какое-то время он вслушивался в мелодию, а потом сказал: – Вот сейчас начнется финал!» Я заказала кофе, и хозяин удалился. А я стала внимать великолепной музыке Моцарта, при этом рассматривая интерьер кафе. На стене висела в рамке репродукция портрета композитора, сбоку от нее на полочке стояли книги о жизни и творчестве. В кафе, кроме меня, посетителей не было, и когда музыка смолкла, наступила какая-то всепоглощающая тишина. Пожалуй, даже странная, загадочная тишина. И тут меня вновь охватило страстное желание встретиться с Вами. Но сразу же зазвучала новая мелодия. Ко мне подошел хозяин и тоном учителя, добросовестно и терпеливо объясняющего урок младшеклассникам, пояснил: «Это Симфония № 39. Послушайте только, что за чудо – эти шестнадцатые!… А в следующий раз я поставлю вам "Дон-Жуана"! Потом Симфонию соль-минор. Думаю, постепенно Вы постигнете чудо гения Моцарта».