Черные шляпы - Патрик Калхэйн

Но после того как Бэт уехал из города, чтобы помочь своему брату, служившему в Канзасе, а Шорт сбежал после непонятной перестрелки, Вирджил проиграл следующие выборы на пост маршала, и чаша весов склонилась на сторону Ковбоев.

А Ковбоям нужна была удача, хоть какая-то, поскольку мексиканское правительство наращивало силы своих федерале, строило вдоль границы все новые форты и вступило в кровавую битву с ворами. Вместе с другими Ковбоями получил по заслугам и Старик Клэнтон.

Теперь Ковбои решили заняться другими делами. Они перестали красть скот на американской территории и принялись грабить дилижансы, доставлявшие грузы и деньги в Уэллс-Фарго.

И тут, когда вновь избранный маршал неожиданно подал в отставку, Вирджил снова получил свой значок, а Уайатт решил потеснить Джонни Бихэна на предстоящих выборах шерифа. Бихэн уже получил чувствительный удар от Уайатта, когда тот увел у него его сожительницу, прекрасную молодую актрису из Сан-Франциско по имени Джозефина Маркус, по прозвищу Сэди…

Награда в шесть тысяч долларов от Уэллс-Фарго была назначена тем, кто поймает убийц вооруженного экспедитора Бада Филпота. Когда преследователи вернулись с пустыми руками, Уайатт связался с новым главой семьи Клэнтонов Айком и предложил ему сделку. Уайатт чертовски хорошо знал этого грубого подонка и то, что тот был связан с грабителями дилижанса. Он предложил ему выдать беглецов, обещая взамен шесть кусков призовых. А слава человека, поймавшего бандитов, как понимал Уайатт, даст ему хороший козырь на выборах шерифа.

Айк согласился, но когда беглецов нашли мертвыми (к чему не были причастны ни Айк, ни Уайатт), Клэнтон испугался, что Уайатт расскажет о его предательстве его страшным подельникам — Кудрявому Биллу Брошису, Малышу Билли Клэрборну и Джонни Ринго. Как-то вечером, напившись, Айк обвинил Дока Холидэя в том, что тот распространяет «небылицы» Уайатта (хотя Уайатт не проронил о нем ни слова), и его едва не убили. Спасло его только вмешательство Вирджила.

Но Уайатт понимал, почему Айк беспокоится насчет Дока, который в своих занятиях игорным бизнесом ходил теми же дорожками, что и Ковбои, беспробудно пил и спьяну мог что-нибудь сболтнуть.

Как-то раз, в октябре 81-го, Айк Клэнтон снова начал бросаться угрозами в сторону Эрпов и ругаться насчет порядков в городе, не позволяющих ему носить оружие. Эрпы уняли его дерзость, Вирджил даже целую ночь напролет играл с ним и несколькими подручными Ковбоев в покер, стараясь прекратить поток громких слов со стороны Айка.

В это время Уайатт играл в «фараон» в «Игл Брюэри». Выйдя на улицу подышать свежим ночным воздухом, он лицом к лицу столкнулся с вдребезги пьяным Айком Клэнтоном.

— Пойдем прогуляемся, Уайатт, — невнятно пробормотал пьяный ранчеро.

— У меня игра, Айк.

— Ты не можешь бегать всю жизнь — завтра утром! Я и ты, лицом к лицу!

— Я не хочу стреляться с тобой, Айк. На этом денег не сделаешь.

Айк хрюкнул, усмехаясь, и, пошатываясь, пошел по Пятой улице, а затем обернулся и крикнул:

— Я возьму моих ребят, ты — своих, и мы завершим нашу распрю! Как насчет этого, а, мистер Уайатт Эрп? Чему ты улыбаешься? Может, ты думаешь, что я не приду за всеми вами утром?!

— Айк.

— Что?

— Ты слишком много говоришь для бойца.

И Уайатт вернулся в «Игл Брюэри» и продолжил игру.

Конечно, виски свалит Айка раньше, чем пуля. К утру все эти разговоры о драке забудутся и Айк будет сидеть в какой-нибудь лавке и пить кофе, чтобы побороть похмелье.

Но Айк провел следующее утро иначе. Он шатался от одного салуна к другому и орал, что убьет Эрпов. Вирджилу пришлось приставить этому болвану ствол «кольта» к голове, обезоружить прямо на улице и отволочь его в участок, чтобы оштрафовать.

Позднее, когда один из Ковбоев, Том Мак-Лори, подошел к Уайатту на улице и выразил недовольство таким возмутительным обращением с бедным Айком, Уайатту пришлось сделать то же самое — дать ему пощечину и треснуть его длинным стволом «кольта» по черепу. Вскоре Ковбои собрались у оружейного магазина Спангенберга и принялись демонстративно закупать оружие и боеприпасы. Уайатт следил за всем этим через оконное стекло.

Уже много раз Уайатт и Вирджил имели возможность арестовать этих болванов за ношение оружия, но служители закона предпочитали дать Ковбоям возможность выпустить пар и убраться из города.

Но те не убрались.

Вместо этого Ковбои собрались в О. К Коррале и продолжали выкрикивать угрозы Эрпам так, чтобы это слышали прохожие, а затем — причем двое вели в поводу лошадей — пересекли загон и прошли через пустой участок, направляясь к фотостудии Флая, в которой также находился пансион, одну из комнат которого занимал некий Джон Г. Холидэй, так что сухощавый игрок, друг Уайатта, похоже, был первой целью этой сходки.

Несколько горожан проинформировали Эрпов об угрозе, исходящей от Ковбоев, пока служители закона стояли на тротуаре рядом с салуном Хэффорда. Все предлагали помощь, но Вирджил, Уайатт и Морган были профессионалами, предпочитавшими не впутывать гражданских в дела органов правопорядка.

Троица уже собиралась направиться к пустующему участку, и тут к ним неторопливо подошел Док Холидэй и тоже предложил помощь.

— Это наша драка, Док, — сказал Уайатт. — У тебя нет никаких оснований в нее вмешиваться.

Док отшатнулся, словно от пощечины, но даже его возмущение было приправлено обычным для него черным юмором.

— Чертовски здорово услышать это от вас, сэр! — ответил он.

Вирджил дал Доку обрез.

— Засунь под плащ, — сказал он.

Взяв ружье, Док отдал Вирджилу взамен свою элегантную тросточку с золотым набалдашником.

— Что ж, маршал, безусловно, я не собираюсь без нужды волновать общественность, — пообещал он.

Вирджил, не слишком знакомый с его юмором, сказал:

— Подними правую руку, Док.

Док повиновался.

— Ты клянешься…

— Клянусь. Пойдем поиграем?

Затем трое Эрпов, голубоглазые и темно-русые, и светловолосый, со впавшими щеками и безумными глазами Док пошли по Четвертой улице. Эрпов было трудно отличить одного от другого — все ростом выше метра восьмидесяти, с закрученными вверх усами, в черных «стетсонах» и длинных черных плащах и брюках, все при тонких черных галстуках, стягивающих мягкие белые воротнички. На Доке тоже была широкополая черная шляпа, но его длинный плащ, накинутый на плечи, был серым, рубашка — пастельного тона, усы — такие же широкие, как у его товарищей, но губы сложены так, словно он собирался засвистеть. Шаги братьев Эрп раздавались с жестокой неумолимостью, в то время как худощавый Док шел, можно сказать, беспечно.

День клонился к вечеру, было уже три часа пополудни, погода была свежей и прохладной. Ветер колыхал полы плащей, шлепая ими об их ноги, а его холодные уколы в щеки только помогали Уайатту держаться собранным. Улицу запорошил снег, который скрипел у них под ногами. Деревянные тротуары с навесами были пусты, но из каждого окна за ними следили. Слух о произошедшем уже разошелся.