Танго алого мотылька. Том 3 - Морвейн Ветер

Терять билеты окончательно он не хотел. Передал их через Йонаса вместе с открыткой и предложением пригласить кого-нибудь из друзей.

Кирстин было смешно. Она смотрела на бесполезные бумажки и не знала, куда их девать. Никогда ещё её день рождения не был таким одиноким, как в этом году.

– Кристер, пойдёте со мной? – с усмешкой предложила она. —Интересно, как бы вы прошли следом за мной, если бы я предложила билет кому-нибудь ещё?

– Обычно в таких случаях снимают ложу, – сказал тот.

Кирстин кивнула. Вдумываться в нюансы жизни Рея и подобных ему она хотела сейчас меньше всего.

Опера, в которой она мечтала побывать уже давно, не слишком радовала её. Кирстин равнодушно смотрела на сцену, пытаясь вникнуть в творившиеся там страсти, но сама оставалась как будто в стороне. Яркий свет слепил глаза в антрактах, огромные люстры, казалось, готовы рухнуть и придавить её своим весом.

Кирстин попросила Кристера отвезти её домой, не досидев до конца, и всё время, пока машина ехала по пустынным промозглым улицам, думала о том, как докатилась до того, что ей некого позвать на день рождения, кроме охранника, который получает деньги за то, чтобы всюду следовать за ней по пятам.

– Ненавижу тебя, – в который раз пробормотала она, закрывая глаза. Лицо Рея всплывало перед мысленным взором, стоило только Кирстин погрузиться в темноту.

Добравшись до особняка, она бросила короткий невольный взгляд на окна в кабинете, в которых поселилась темнота. Присутствие Реймонда давило на неё – и в то же время прогоняло пустоту, заполнила сердце внутри.

«Даже не зашёл, – думала Кирстин и тут же обрывала себя: – А чего ты ещё ожидала?»

Она давно уже устала от попыток разобраться, что произошло между ней и Реймондом, было ли настоящим то чувство, в котором она едва не утонула в прошедшем году. «Если я не нужна тебе… Почему ты меня не отпустишь?» – думала Кирстин, глядя в пустые глазницы окон. И тут же сама себе отвечала: «Идиотка. Всё равно тебе некуда идти».

Она вошла в дом, погрузившийся во мрак. Отмахнулась от Жанет, которая пыталась выйти ей навстречу и включить свет, и двинулась по тёмным коридорам к своему крылу. Зашла в спальню и замерла, увидев на столе пышный букет цветов.

В сердце Кирстин полыхнул огонь.

– Я хочу побыть одна, – бросила она через плечо, давая Кристеру понять, что не нужно следовать за ней.

Сама Кирстин вошла в комнату и медленно, опасаясь спугнуть видение, подобралась к букету цветов. Вынула карточку и замерла, увидев незнакомый почерк. Сердце билось бешено, как колокол во время пожара. Мысли метались между желанием позвать на помощь и желанием оставить в тайне то, что предназначалось только для неё одной.

Наконец Кирстин склонилась к последнему и сосредоточив взгляд на карточке прочитала:

Любовь моя и жизнь тебе одной,

далекая и непонятная сейчас.

Напрасно говорю с тобой – ведь глаз твоих давно не вижу.

Ты выдумка моя, обман,

в который сам не верю я порой.

И в этот час, когда мы друг от друга далеки,

рыданье, ненависть и смерть захлестывают нас.

Нет жизни без тебя.

Но если без тебя и существую,

то, как потерянный, оплакивая и любя.*

Кирстин стало холодно. Она не знала, кто автор стихов, но ей вполне хватало имени, красовавшегося под ними: Диего Коррес.

Кирстин не сразу разглядела ещё несколько строчек, пробегавших мелким шрифтом в самом углу:

«Я буду ждать тебя в «La Portena» вечером, девятого ноября».

Кирстин закусила губу, крепко сжимая открытку в дрожащих пальцах. Особых сомнений в том, кто ей пишет, быть не могло. Но та жизнь, которая окружала её здесь, в шато, сводила с ума. В Милане она, по крайней мере, имела возможность регулярно гулять по городу, теперь же, когда они с Реем практически всё время проводили в этой глуши, Кирстин уже с трудом могла справиться с пронзительным напряжением, звеневшим внутри.

Кирстин снова оглянулась на дверь, раздумывая, не позвать ли охрану. Наверняка Кристер поднял бы шум, едва узнав о том, что в комнате Кирстин находится не проверенный никем букет. Кирстин и сама теперь думала о том, как глупо было вообще приближаться к этим цветам, не позволив охране вначале взглянуть на них. Но пятью минутами ранее была абсолютно уверена, что единственный, кто может оставить здесь цветы – это Рей.

И Кирстин решила для себя, что придёт.

Это был первый раз, когда она изыскивала способ скрыться от охраны, и лучше всего для этой выходки подходил Кристер, который, как уже знала Кирстин, не стал бы её предавать. Нужно было лишь немного обещать, чуточку посулить и сделать вид, что она отличает Кристера от других.

Кирстин с удивлением наблюдала за тем, как слеп может быть мужчина, когда пелена влюблённости застилает ему глаза. До сих пор она считала дурочкой себя – но теперь обнаружила, что и суровый профессионал-охранник может быть точно таким же.

– Я больше не могу, – сказала ему Кирстин, – Кристер, мне нужно хоть немного побыть за пределами этого дома. Прошу тебя… отпусти меня, всего на два часа.

– Это может быть опасно, – резонно ответил тот.

– Я всё время буду на людях. Просто… Иначе я сойду с ума. Раньше Рей разрешал мне немного пройтись одной.

Строго говоря, Рей не разрешал подобного никогда. «Одной» всегда означало машину сопровождения за спиной. Но Кристер, работавший на Мерсера всего полгода, этого не знал.

– У тебя два часа, – наконец согласился он, и Кирстин не преминула использовать полученный шанс.

Воспользовавшись ноутбуком, который подарил ей Рей, Кирстин вызвала такси. Телефона она не имела до сих пор, хотя после того, как Рей отпустил её домой в апреле, остерегаться каких-либо звонков было смешно.

Когда назначенная на шесть машина подала сигнал, она выбралась через окно и, стараясь не попадать в поле зрения камер, выбралась за пределы парка, которые давно уже знала как свои пять пальцев. Это заняло около двадцати минут, так что пришлось заплатить за ожидание, но позволить водителю показаться ближе к дому она не могла.

Кирстин сильно подозревала, что Рей и так узнает о её выходке к завтрашнему дню, но ей было всё равно. Она не давала обязательств избегать людей и вечно находиться под замком, а то, что Рей, похитив её, навязал ей такую жизнь, никак её не касалось. Подобных правил она соблюдать не собиралась.

Сев в машину, Кирстин наконец смогла вздохнуть полной грудью. Отчасти то, что Кирстин сказала Кристеру, было правдой – она так давно не оставалась в полном одиночестве, что уже забыла каково это, когда не нужно держать спину прямо и изображать невозмутимое лицо.