Море вверху, солнце внизу - Джордж Салис

Айрин присела рядом с Дэниэлом и потрогала его лоб тыльной стороной ладони, проверяя, не горит ли он. — Ребята, вы уверены, что с ним всё в порядке?

— Он в норме, — ответил Адам. — Может лишь слегка переборщил.

— Со специями, — Чарльз зажал нос большим и указательным пальцами. — В обоссанско-хиппанском кошмаре каждый сам за себя.

Она взяла ладонь Мухи в свои руки.

— Тоже мне друзья.

Чарльз шепнул на ухо Адаму: «Похоже, всё идет по его плану. Хитрожопый ублюдок».

Айрин обернулась и одарила их презрительным взглядом, в ее черных глазах вспыхнул огонь, а приподнятая верхняя губа обнажила вампирские резцы.

Схватив одно из крылышек Адама, словно намереваясь кинуть в нее, Чарльз спросил: «Проголодалась?»

— Бросай.

Чарльз наклонился набок и сделал вид, что засовывает его себе между ягодиц, затем выпрямился и оторвал кусок от крылышка. Он улыбнулся Адаму мясными щупальцами, торчащими между отбеленных зубов, проглотил его и сказал: «Ох, и жжет».

Муха скорчился и что-то пробормотал, Айрин наклонилась к его лицу: «Дэниэл?»

Он открыл глаза, как у енота, с бледной кожей вокруг них из-за постоянного использования очков. Его брови и ресницы были тонкие и всклокоченные, практически лишенные кератина, а сонные зрачки таращились рыбьими пузырями в блестящей масляной оправе.

— Черная вдова.

— Ты в порядке?

— Теперь да, — ответил Муха и улыбнулся. Он потянулся назад в темноту и вытащил оттуда глянцевый синий бонг, наполнил его водой из бутылки, которую до этого запихнул между подушек кушетки.

— Ну ты красава, — сказала она, после чего он взял немного травы из пластикового пакетика и насыпал в чашу.

— Курнешь?

Айрин изогнулась над бонгом, словно паучиха в противогазе, щелкнула зажигалкой и затянулась. Она передала бонг Дэниэлу и начала гладить свои шрамы на внутренней части левого предплечья, по одному пальцу на шрам, вверх-вниз, на свету они вспыхивали как мишура.

Входная дверь открылась.

— Так вот куда все разбежались, — сказал Реджинальд, облаченный в растаманский комбинезон, пряча руку за спиной. — А я хожу ищу признаки жизни.

— Где ты был? — спросил Адам.

— Дела.

Айрин измерила его взглядом.

— Типа, клоун?

— Я веду вечеринки ко дню рождения, — подмигнул он и спросил. — Когда твой?

— Разогнался.

Обращаясь к Адаму и Чарльзу, он сказал: «Зацените эту крошку», — и протянул на ладони миниатюрную модель самолета со свежей неоновой краской.

— Так вот что ты делал все это время? — сказал Адам.

Чарльз рассмеялся: «У нас больше игрушечных самолетов, чем настоящих».

— Я нарисовал по сиське на каждом крыле, — сказал он, обойдя всех и держа самолетик у них перед глазами. — Сделал сосок, пигментное пятно и всё остальное.

Чарльз наклонил голову, затем кивнул.

— Тонкая работа.

— Ты будешь следующим Дали, как пить дать.

То жужжа, то гудя, Реджинальд направил свой самолетик к Айрин, затем протянул руку, чтобы она могла рассмотреть.

— Ну-ка, лизни.

Она резко отбросила его руку.

— Дешевка, как и твой костюмчик.

Он потянул за материю на плече, затем отпустил: «Это не дешевка. Уровень — бархат».

Не обращая на него внимания, Айрин прошептала Мухе: «У тебя скверный вид. У меня есть лекарство, поехали ко мне».

— Наша муха под кайфом?

— Иди на хер, — она подхватила Дэниэла под локоть и помогла встать.

Реджинальд, изображая смущение, развел руками и посмотрел по сторонам.

— Жаль, что наши отношения не дотягивают до уровня тренировок.

Потирая спину повисшего на ней Дэниэла с непослушными веками, из-за чего его глаза казались полукругами, она сказала: «Ты ведь не должен мне нравиться, чтобы я могла прыгнуть с самолета».

— А если мы будем держаться за руки?

— Я буду в самом дальнем от тебя лепестке, гарантирую.

Дэниэл захлопал ресницами и открыл рот. Ничего не прозвучало, пока наконец ему не удалось сказать: «Круто. Это».

— Вы оба угашенные, ты сама не доедешь, — сказал Реджинальд.

— И что?

— Давайте, ребята, я вас подкину, пусть это будет оливковая ветвь в виде транспорта. Мы сегодня отлично поработали.

Она вздохнула, но потом согласно мотнула головой. В странных тенях и бликах света части тел Айрин и Дэниэла сливались, представляя свою версию чудовища Кроненберга[14].

— Вы оба выглядите не ахти, — Реджинальд поставил модель самолета на полку рядом с винтажным проигрывателем, затем подошел к двери и открыл ее для них. — Моя машина там, не запертая. Я буду через пару сек.

— Уродливый желтый минивэн, правильно?

Он показал руками на выход, как швейцар.

— Именно так, золотце.

— Спокойно, спокойно, — сказала она Дэниэлу.

Когда Айрин и Муха уковыляли, Чарльз сказал: «Похоже, у кого-то сегодня будет перепихон».

Реджинальд вернулся, поднял бонг и подтянул золотистое кресло-мешок к столу в форме сердца.

— Думаешь, он сможет его поднять?

Адам покачал головой.

— Не в таком состоянии.

— Было бы желание, а возможность найдется.

Реджинальд сделал глубокую затяжку, емкость бонга наполнилась дымом, он задержал его в легких, раскачиваясь при этом взад-вперед, словно ему невтерпеж, а потом наконец выпустил облачко под потолок. Окинул взглядом остатки пиршества.

— «Идеальное местечко». Выходит легко.

— Как дерьмо из утиной жопы.

Адам положил руку на живот и почувствовал, как он урчит.

— Я в этом последний раз участвую.

Поставив бонг на стол, Реджинальд сказал: «Считай, что это очищение толстой кишки». Его челка была такой длины, что он мог закинуть ее на слегка конический свод черепа. Всякий раз делая так, он, независимо от своего прикида, выглядел изысканно, как гламурный чудак.

— Мне пора. У нашей мухи свидание.

— Не хочешь быть кайфоломом.

Реджинальд кивнул: «Худший злодей всех времен».

Чарльз поднял крылышко, словно дубинку: «Чокнутый ублюдок. Проваливай отсюда».

— Пока, Реджи.

Он указал пальцем на Адама.

— Не забывай…

Адам поднял руки: «Ага, ага, вишенка и всё такое».

Реждинальд ехидно улыбнулся: «Молодец. Не забывай!»

— Если бы только мог.

После его ухода Чарльз в основном молчал, немного поел, но больше налегал на пиво. Адам съел еще пиццы, чтобы ослабить жжение после крылышек. Чарльз вытряхнул в рот остатки пива, затем сжал банку в ладони, пока она не превратилась в лепешку.

— Наверное, с дырками.

Он поднялся, чтобы принести следующий шестерик, великана прилично штормило; по возвращении он сказал: «Думаю, Ада ушла от меня».

Адам отложил пиццу.

— Что?

— Я имею в виду, навсегда.

Адам вытер руки хлипкой салфеткой.

— Ушла? Что стряслось?

— Ты ведь меня знаешь. Я просто пытаюсь всё забывать, ну, ты понял. Это такая тактика, которая никогда не срабатывает, ведь так?

— Что она сказала?

Потупив взгляд в стол, прямо в середину захламленного сердца, Чарльз сказал:

— Она села в свою машину пару дней назад и отправилась в долгую поездку. Ее слова. Я звонил