Судьба - Николай Гаврилович Золотарёв-Якутский

какая-нибудь страшная подлость, которая принесет потом много, бед? А вдруг все это затеяно ради того, чтобы надругаться над Харатаевым за то, что их дочь отвергла Федорку?.. Эта мысль словно осенила Федора, и в душе его не осталось ни тени сомнения, что это именно так.

Но как бы то ни было, не возвращаться же назад?

IV

Лошадь, запряженная в дорогие, крашеные сани, вошла во двор Харатаева и остановилась у коновязи. С саней легко слез стройный молодой человек.

В это время Майя сидела у окна своей спальни и видела, как приезжий старался развернуть во дворе сани так, чтобы они не мешали, привязывал коня, заботливо накрыл его попоной, поправил на санях рысью полость и только потом пошел к дому.

Майе это понравилось: «Вот приехал человек, по всему видно, богатый, а нисколько не кичится этим, как другие».

Потом Майя увидела, как гость остановился у наружной двери дома; почему-то внимательно посмотрел на юрту, где жили батраки, стер с лица иней, стряхнул с шубы снег, только тогда открыл дверь.

Все приезжавшие к ним путники и женихи, набивая себе цену, пыжатся, важничают, а этот скромно вошел в дом, глядя в правый угол с иконами, перекрестился, поздоровался со всеми домочадцами за руку, снял верхнюю одежду и сел на стул перед камельком, а не на правой лавке, где обычно восседали почтенные гости.

Было воскресенье. Харатаев отдохнул за день и теперь сидел на ороне в ожидании сытного ужина. Он пригляделся к вошедшему парню, одетому с иголочки, и подумал: «По одежде похож на благородного, а ведет себя как простолюдин».

— Откуда, сынок, и чей будешь?

— Я сын купца Гаврильева. Федор… Гаврильев. Приехал издалека, с Якутского округа.

Ответ гостя произвел впечатление. Харатаев тут же распорядился поставить самовар.

— А что вас привело в наши дебри, куда даже птицы не залетают? — Харатаев почувствовал в Федоре человека своего положения, и голос его зажурчал тихим ручейком.

Федор стал отвечать так, как научил его Яковлев. В прошлую осень их семью постигло тяжелое несчастье. Теперь на плечи сына судьба возложила все отцовские дела, начатые с большим размахом. Но для того чтобы их достойно продолжить, нужны деньги. После смерти отца остались векселя, по которым нужно взыскать долги. Вот он и ездит от одного должника к другому.

Майя, сидя в спальне, вслушивалась в разговор отца с приезжим молодым купцом. Она успела рассмотреть его лицо, а теперь слушала рассказ гостя и думала: смышленый, деловой юноша, и какой у него приятный голос!

— Мне, наверно, и двух лет не хватит, чтобы взыскать все долги, — сокрушался Федор. — В одном Вилюйском причитается получить по векселям от трех купцов: Расторгуева, Корякина и Кондакова… Потом надо побывать в Оймяконе и Охотске. Попутно заехать в Нелькан и Аян.

Харатаев спросил, в порядке ли векселя.

— Да вот они, — ответил Федор и вынул из кармана новенький бумажник, вытряхнул из него целый ворох векселей и опять спрятал. Харатаев успел заметить черные печати…

Хозяин не думал, не гадал, что к нему пожалует такой богатый гость. Ради такого случая он велел жене принести стерлядь, доставленную из Жиганска. Тянула она пуд с лишним и была припрятана для особо торжественного случая. На столе появились дорогие вина, закуска.

Майя сидела в спальне, стесняясь показаться гостю на глаза.

К ней вошла мать и на ухо шепнула:

— Получше оденься и приходи ужинать.

Щеки Майи налились румянцем, словно земляничным соком. Она вскочила и стала переодеваться.

«Может быть, он женат?.. — вдруг подумала девушка. — И дети у него есть?.. О самом главном-то отец и не спросил…»

Когда Майя вошла в комнату, смущенная, с опущенными глазами, все замолчали.

Федор, которому не терпелось увидеть гордую дочь хозяина, отвергающую всех женихов, повернулся к двери и застенчиво улыбнулся Майе.

Улыбка Федора осталась не замеченной родителями, а Майя увидела и в ответ невольно шевельнула бровями.

«Хороша!» — чуть не вырвалось у Федора.

Майю посадили за стол напротив гостя. Молодые люди разглядывали друг друга, боясь встретиться глазами.

Выпили по бокалу вина и закусили жирной стерлядью. От второго бокала у Харатаева слегка зашумело в голове. Он заметил, что гость с дочерью украдкой переглядываюсь и решил внести ясность.

— Матушка ваша жива? — спросил он, наполняя бокал Федора.

— Скончалась три года тому назад, — печальным голосом обронил Федор, бросив взгляд на Майю.

— А кто же присматривает за вашим домом, когда вы отлучаетесь на столь продолжительное время? — допытывался хозяин.

Лицо Майи вдруг зарделось, будто выхваченное из темноты пламенем камелька. Она быстро взглянула на гостя и опустила голову, чуть не встретившись с его глазами.

Начав лгать, Федор не мог уже остановиться, как не могут остановиться скользящие со снежной горы салазки.

— Есть у меня доверенные люди, которые служили нам еще при жизни отца. Они и присматривают.

— А братья, сестры есть у вас?

— Нет никого, я один.

— Не завидую одиноким людям, — посочувствовал голова. — На худой конец, надо иметь жену. А у вас даже жены нет?

— Нет.

Майя еще ниже опустила голову.

«А парень-то Майе понравился», — мелькнула у Харатаева мысль, и он переглянулся с женой.

За приятным разговором время пролетело незаметно. Гость спохватился, что лошадь стоит нераспряженная, но хозяин успокоил, что и лошадь давно в конюшне, и сани под навесом. Да и гостю уже постелено.

На следующий день Харатаев не поехал в инородную управу. Завтракали поздно. Гость уже смелее поглядывал на Майю, ловя ее ответные взгляды.

После обеда Федор стал собираться к отъезду. Харатаев вышел во двор распорядиться, чтобы запрягли лошадь гостя.

«Почему он так торопится уезжать?» — огорчалась Майя.

Вернувшись в дом, Харатаев заметил, что дочь стоит как в воду опущенная. «Нельзя ли его задержать?» — спрашивали ее глаза.

Семен Иванович не торопясь разделся и, обращаясь к гостю, сказал:

— А лошадь-то ваша подбилась. Не худо бы дать ей отдохнуть.

Майя убежала в комнату и вся превратилась в слух.

— Оставайтесь-ка на денек-два.

Федор развел руками.

— Не могу, дела срочные, — ответил гость, а сам подумал, что надо побыстрее уезжать отсюда, пока не свершилось то, что замыслил Яковлев, плетя свою черную паутину.

— Дорогой гость! Я не вправе выпустить вас со двора — конь ваш донельзя измучен дальней дорогой. С вами что-нибудь случится в пути — на мою душу падет грех. Оставайтесь.

«Ай, молодец, папа! — радовалась Майя. — Как ловко он его уговаривает». Майя едва расслышала ответ гостя:

— Уговорили. Пусть отдохнет конь. Спасибо…

Майя прижала руки