Криминология. Теория, история, эмпирическая база, социальный контроль - Яков Ильич Гилинский

73 % жертв преступлений. Причины отказа от обращения: «милиция ничего не стала бы делать» и «бессилие милиции» – свыше 52 % (от числа не обратившихся), отсутствие или незначительность ущерба – 32 %, отсутствие доказательств и неизвестность подозреваемого – 31 %, иные причины – свыше 34 % (сумма ответов свыше 100 %, поскольку опрашиваемые могли назвать несколько причин). Нередко потерпевшие не знают о том, что они стали жертвами преступления (при экологических преступлениях, в результате фальсификации продуктов питания и др.).

• Искусственная латентность: правоохранительным органам стало известно о факте преступления, но они его не регистрируют.

Искусственная латентность приобретает массовый характер в тоталитарных и авторитарных государствах. Причины – стремление скрыть от населения истинные масштабы преступности, борьба за «честь мундира», желание «выслужиться» (чем «меньше» преступлений, тем «лучше» работает полиция, милиция), а то и выполнение прямого приказа «сверху». Так, очень высокая искусственная латентность была в СССР до 1983 г. В 1983 г. одним из поводов для снятия Н. Щелокова с поста министра внутренних дел послужили «вскрытые» Генеральной прокуратурой (как будто об этом раньше не было известно!) массовые случаи сокрытия преступлений от регистрации. Навели «порядок», поснимали с постов ряд ответственных работников МВД, преступность в 1983 г. «выросла» в результате регистрации ранее сокрытых преступлений на 21,8 % по сравнению с 1982 г. (это – огромный прирост преступности, до 1983 г. максимальный годовой прирост в 1966 г. составил 18,1 %, средние же колебания преступности были ±5 %). С начала 90-х гг. по 1994 г. искусственная латентность в России находилась на «приемлемом» уровне. Затем вновь начался ее рост. Об этом свидетельствует несколько обстоятельств.

Во-первых, уровень раскрываемости преступлений. Средний для европейских стран уровень раскрываемости – 40–46 % (1988 г.: во Франции – 40,3 %, в Великобритании – 32,0, в ФРГ – 45,8 %). Уровень раскрываемости в СССР составлял свыше 90–95 % (1980 г. – 95,4 %, 1982 г. – 95,9, 1984 г. – 90,2 %) – заведомо нереальные, «липовые» показатели. Впервые правдоподобный показатель 46,9 % достигнут в России в 1992 г., что свидетельствовало об относительно достоверной регистрации преступлений. «Рост» раскрываемости, начавшийся в 1993 г. (50,6 %), до 75,6 % в 2000 г. мог быть достигнут только за счет массового сокрытия от регистрации «глухарей», «неочевидных», заведомо неперспективных для раскрытия преступлений.

Во-вторых, как показывают результаты виктимологических исследований в Санкт-Петербурге, при «сокращении» статистических показателей преступности в 1994–1997 гг., количество жертв преступлений в городе не сокращается, а возрастает (в 1991 г. – 12 % опрошенных, в 1994 г. – 26, в 1999 г. – 27 %).

В-третьих, по мировым данным, умышленные убийства как преступления с относительно низкой латентностью и относительно стабильной динамикой, служат важнейшим индикатором криминальной ситуации, репрезентируя (представляя) состояние преступности в целом. Например, удельный вес (доля в %) умышленных убийств в структуре преступности в течение многих лет составлял: в Дании, Норвегии, Швеции – 0,01–0,03 %, в Канаде, Финляндии, Франции, ФРГ – 0,06–0,07 %, в Венгрии, Италии, США, Японии – 0,12–0,23 % и т. д. В России в течение 1985–1992 гг. умышленные убийства составляли 0,70–0,85 % и лишь в 1993 г. этот показатель вырос до 1,04 %, а в 1994 г. до 1,2 %, т. е. в 1,6 раза (в последующие годы удельный вес убийств также выше или около 1 %). Отмеченные «отклонения» могут быть объяснены значительным увеличением латентной массы преступлений.[102]

• Пограничная латентность – следствие юридической ошибки, заблуждения. Правоохранительным органам известно о событии, но оно ошибочно воспринимается как непреступное. Например, в результате ошибочного заключения пожарной инспекции факт пожара расценивается как самовозгорание, а в действительности имел место поджог. Или хорошо замаскированное убийство воспринимается как самоубийство или несчастный случай.

Латентность существует во всех странах, но ее масштабы и соотношение видов существенно зависят от профессионализма и добросовестности работы полиции, а также от уголовной политики государства.

Существует много способов и методик определения уровня латентности различных видов преступности.[103] Выше уже назывались виктимологические опросы и «самоотчеты». Нередко используется метод экспертных оценок, когда специалисты в той или иной области на основе профессиональных знаний отвечают на вопрос о предполагаемом уровне латентности определенного вида преступлений. В результате одного из подобных исследований были установлены следующие коэффициенты латентности по некоторым составам преступлений в 2002 г.: убийство – 1,17; умышленное причинение тяжкого вреда здоровью – 1,18; истязание – 2,45; изнасилование – 4,08; кража – 4,21; грабеж – 1,52; разбой – 1,36; контрабанда – 2,99; хулиганство – 3,81; бандитизм – 3,45; вовлечение в занятие проституцией – 17,82; получение взятки – 10,13; незаконное задержание, заключение под стражу или содержание под стражей – 107,06; принуждение к даче показаний – 70,73.[104] Причем, с нашей точки зрения, это минимальные показатели латентности. По нашему мнению, убийств совершается как минимум в 2–3, а по мнению В. В. Лунеева – в 4 раза больше, нежели регистрируется.

Возможно уточнение латентной преступности в результате специальных экономических, бухгалтерских, технологических исследований. Скажем, изучая расход электроэнергии, сырья, промышленных вод на предприятии и сравнивая эти данные с выпущенной продукцией, можно определить размер хищений готовой продукции.

Проблема латентной преступности тесно связана с задачей определения реального состояния преступности в стране, регионе.

Глава 3

Состояние преступности в современном мире

Everybody does it![105]

Т. Gabor

§ 1. Основные мировые тенденции преступности

Начиная обзор состояния преступности и основных тенденций ее изменений, необходимо еще раз напомнить, что мы можем судить только о зарегистрированной ее части, а потому любые наши суждения будут носить относительный, ориентировочный характер, лишь более или менее приближенный к реальной ситуации. С другой стороны, нельзя совсем пренебречь имеющимися данными уголовной статистики и, по возможности, результатами исследований, ибо они составляют необходимую эмпирическую базу для теоретических рассуждений. Кроме того, даже относительно неполные данные, проанализированные за ряд лет, позволяют определить тенденции преступности.

Криминологический анализ мировых и отечественных тенденций преступности достаточно полно отражен в работах В. В. Лунеева – в серии статей и монографии.[106] Поэтому мы можем ограничиться лишь самыми общими сведениями и комментариями.

Как отмечено в монографии Лунеева, основной мировой тенденцией с середины XX столетия является абсолютный и относительный (в расчете на 100 тыс. жителей) рост регистрируемой преступности. Этот вывод основывается прежде всего на анализе четырех обзоров ООН, обобщенных в виде таблицы, которую мы и воспроизводим (табл. 3.1).

Итак, наблюдается устойчивый рост зарегистрированной преступности при значительно более высоком уровне преступности в развитых странах по сравнению с развивающимися. Но что это: реальный рост криминальности населения или же результат повышения активности полиции и большей нетерпимости населения к преступности?

Другая тенденция, отмеченная Луневым, – «гуманизация» преступности: сокращение доли насильственных преступлений в общем ее объеме.

Таблица 3.1

Усредненные и оценочные данные о преступности в мире