Давшая клятву - Одри Грей

Крессида прищелкнула языком.

– Эгоистичный, эгоистичный мальчишка! Твоей матери следовало бы лучше воспитывать тебя. Жаль, что она сейчас тебя не видит. Хотя, возможно, это и к лучшему, учитывая, каким ты стал. Богиня Небесная – свидетель, я пыталась тобой заниматься, но что я могу сделать с таким, как ты!

Еще на середине фразы Хейвен частично выхватила меч из ножен. Звон металла был похож на шипение клубка змей. Руны, она всеми силами старалась не убить эту женщину!

Теперь за нее будет говорить сталь.

Впервые с момента своего появления Крессида бросила холодный взгляд на Хейвен.

– Если с моей головы упадет хоть один волосок, девчонка, твоя собственная голова в мгновение ока скатится с плахи. Или, возможно, тебя бросят за стены на расправу Поглощению.

При мысли об этом в груди Хейвен все сжалось от страха.

– Именно это случилось с мастером Грейсоном? – спросила она, наслаждаясь тем, как на лице Крессиды отразилось недовольство.

Много лет назад, перед самым завершением состязания за звание личного телохранителя Беллами, Крессида подошла к Хейвен и попросила ее шпионить за принцем. В обмен на полезную информацию Крессида обещала Хейвен желанную должность.

Хейвен в довольно грубых выражениях отказалась.

После этого Крессида приказала наставнику Хейвен, мастеру Грейсону, сделать все, чтобы упрямая девушка не победила в состязаниях.

В знак неповиновения, которое унижало Крессиду и по сей день, наставник все же присудил победу Хейвен.

В наказание его выбросили за рунную стену. Хейвен больше никогда его не видела, но воспоминание о том, как наставник исчез в темном лесу в сумерках, до сих пор преследовали ее.

– Осторожнее, девчонка! – Крессида усмехнулась. – Тебе так же легко найти замену, как и тому старому дураку.

Развернувшись на каблуках, Крессида направилась к выходу, покачивая гривой длинных волос, и напоследок через плечо бросила Хейвен:

– Как жаль, что ты не мальчик. Боюсь, даже ты больше бы подошла на роль принца, чем Беллами.

С уходом Крессиды дышать стало легче, а Белл, казалось, снова стал выше. Хейвен разжала челюсти и попыталась сохранить нейтральное выражение лица.

Меньше всего ей хотелось, чтобы Белл тревожился, как бы она не совершила какой-нибудь опрометчивый и глупый поступок… как, например, она едва не сделала сейчас.

Белл изучал носки своих начищенных черных сапог.

– Тень Монстра Теней, она просто невыносима! Я думал, что сегодня все будет по-другому. Я думал, раз уж наступил мой День Руны… Неважно. С таким же успехом я мог бы ожидать, что скорпион не нападет.

– Возможно, однажды она запутается в своих ярких волосах и задохнется.

Белл выдавил из себя слабый смешок.

Но Хейвен знала, что никакими словами не сможет утешить друга. Она пыталась и терпела неудачу уже сотни раз, каждый раз делая только хуже.

– Ты должна оставить меня, Хейвен. Поезжай в какое-нибудь экзотическое и красивое место. – В голосе Белла прозвучала решительность, которая напугала девушку.

– С чего бы это?

Белл встретился с ней взглядом, его глаза блестели от непролитых слез.

– Я скоро женюсь, и все изменится…

– Я тебя не оставлю.

– Ты мой лучший друг, Хейвен, – вздохнул он. – Мой близкий человек. Но я не думаю, что твой удел – жить в чьей-то тени… даже если это тень такого прекрасного принца, как я. Когда-нибудь ты поймешь это и сбежишь из этой тюрьмы.

– Никогда больше не говори мне такого! – отрезала она, позволяя гневу на Крессиду взять верх над собой. – Ты моя единственная семья, и я никогда тебя не покину. Понял, дрооб?

– Во имя всех рун, что значит «дрооб»? – криво ухмыльнулся принц.

– Дурак, – соврала Хейвен. Она позаимствовала это слово у торговца с Севера, который научил ее нескольким ругательствам на солиссианском.

– Хорошо, а теперь скажи, что это на самом деле значит?

Хейвен злобно усмехнулась.

– «Членоголовый». Хочешь услышать еще одно? Румпфалия.

Белл приподнял бровь.

– Это значит «недоумок».

Белл рассмеялся, но звук был сдавленным и быстро перешел в рыдание. Слезы потекли по лицу принца. Две ужасно крупные слезы, которые неумолимо напомнили Хейвен, что она не сможет исцелить Белла даже знаменитыми солиссианскими оскорблениями.

Она позволила принцу немного поплакать, затем положила руку на его хрупкое плечо, вложив все свои эмоции и слова в одно это прикосновение и стараясь, чтобы пальцы касались легко, а не сжимались в гневе.

Казалось, с каждым днем эта мерзкая ведьма все больше сокрушает прекрасный дух Белла, – и все потому, что его темная кожа напоминала ей о женщине, которую король всегда будет любить.

Больше всего на свете Хейвен презирала тех, кому нравится издеваться над другими. А Крессида издевалась над Беллом с явным удовольствием.

– Если бы я знала, что тебя так сильно расстроит слово «членоголовый», – поддразнила она, отчаянно пытаясь подбодрить его, – то ограничилась бы только «дураком».

– Возможно, я и есть членоголовый, по крайней мере, по словам Крессиды. – Белл покосился на подругу, темные ресницы, обрамлявшие его топазово-голубые глаза, слиплись, но слезы прекратились. – Что, если она права, Хейвен? Я не тот принц, который нужен королевству. Я не умею обращаться с оружием, еще хуже дело обстоит с лошадьми. Мне нравится с головой уходить в чтение книг, погружаться в воображаемые миры, где я могу быть кем угодно. Но стоит мне выйти за пределы библиотеки, как я становлюсь разочарованием. Я – это я, и сегодня все это увидят.

– Белл, – заговорила Хейвен дрожащим от переполняющих эмоций голосом, – ты лучше любого человека в этом королевстве…

– Это не имеет значения, – пробормотал он, как будто не слышал ее. – Не имеет значения, как усердно бы меня ни заставляли тренироваться, сколько бы совещаний я ни посетил, я не могу быть тем принцем, которого все хотят.

Хейвен вдруг поняла, что так и не вложила свой меч обратно в ножны. Она медленно вернула оружие на место, борясь с ощущением беспомощности, которое сгустилось у нее внутри и от которого становилось дурно.

Она была телохранителем Белла, обученным защищать его от любой мыслимой угрозы. Все ее существование сводилось к тому, чтобы обеспечивать безопасность принца. Но какой от нее толк, если она даже не может уберечь его от родных?

Защищать его тело было легко; защитить сердце оказалось намного сложнее. Если бы только существовала руна, способная уберечь Белла от разбитого сердца, Хейвен обошла бы весь мир, чтобы найти ее.

Хейвен поцеловала Белла в щеку, мокрую от слез, и пообещала скорее вернуться, чтобы ему не пришлось оставаться на рунном празднике в одиночестве. Но ее мысли все еще были заняты этой отвратительной женщиной.

Однажды, если будет на то воля Богини, Хейвен поможет любовнице