Пожиратель - Владимир Сергеевич Василенко

тем упырём оказался сынок одного князя из клана самих Юсуповых. Пустоцвет, как таких называют. Сын нефа, но сам Дар не унаследовал или всё никак не мог пробудить. Но нашёл другой способ.

— И что же, папаша позволил обратить его в упыря? — спросил я. — Или сынок просто поставил его перед фактом?

— У меня нет доказательств, но… я думаю, первое. И этот случай не единичный.

Велесов впервые с начала разговора сбросил маску хмурой недоверчивости.

— Юсупов по доброй воле связался со Стаей? Прямо под боком у императора? Чего ради?

— Повторюсь, у меня нет доказательств. По крайней мере, тех, что можно было бы предъявить на трибунале. Впрочем, возможно, поэтому я всё ещё жив, пусть и сослан в самую дальнюю губернию. Ну а насчёт «чего ради»… Полагаю, дело обстоит так. Не секрет, что нефилимские династии вырождаются. Особенно это касается как раз столицы. Первородные нефы, основатели родов, постепенно уходят на покой. А их немногочисленные потомки уже во втором-третьем поколении наследуют Дары пожиже, чем у отцов и дедов, а то и вовсе рождаются пустоцветами. При этом очень немногие спешат повторять подвиги предков и отправляться в Сайберию, чтобы сражаться с чудовищами. Ведь мало победить какую-нибудь таёжную тварь — надо ещё и выжить после того, как поглотишь сердце. А статистика по этому поводу печальна. Мало кто готов рисковать. Да и сами нефы над своим чадами трясутся, как Кощей над златом.

— Но есть и другой путь, — понимающе кивнул я. — Обратить своего наследника в вампира.

— Именно. Дар Зверя, даже не первородный, а переданный другим вампиром, уже наделяет человека долголетием, иммунитетом к большинству болезней, силой и энергией. А большего и не надо. Всё остальное — власть, деньги, влияние — у них уже есть. А Сумароков… Он недавно по протекции Юсуповых и некоторых других старых родов получил графский титул. И вот тут не знаю. Либо и сам Романов в курсе ситуации и таким образом делает шаг по легализации Стаи, либо кое-кто осмелел настолько, что водит его за нос. Но я одно скажу…

В голосе его снова прорезались дрожащие стальные нотки — он явно принимал близко к сердцу то, о чём говорил.

— Когда мы накрыли того щенка Юсуповых на тайной сходке, устроенной им и его дружками в загородном особняке… Это было похоже на греческую оргию, совмещенную с кровавыми дикарскими жертвоприношениями. Никогда не забуду ту девчушку, распятую на столе… Они пьют кровь не потому, что так проще научиться поглощать силу. А потому, что им это нравится, чёрт побери! Нравится чувствовать себя высшими существами, для которых люди — лишь корм.

Нынешние нефилимы, конечно, в целом те ещё зажравшиеся упыри. Петровское «Зерцало доблести» сейчас читается, как комедийный памфлет. Но, боюсь, со временем они могут выродиться в нечто гораздо более мерзкое. Я ведь не просто так рассказал про японских ёкаев. Я видел, как это бывает.

В кабинете повисла напряженная, тягостная тишина. Велесов помрачнел, стиснув зубы, кулачищи его сжались до побелевших костяшек, а магическим зрением я видел, что аура его тревожно пульсирует, будто он пытается сдержать рвущийся наружу Дар. Впрочем, так и есть — я так явственно почувствовал исходящую от него волну отчаяния и бессильной ярости, что часть её передалась и мне.

— Твоей вины тут нет, Демьян, — сказал я. — Это всё Сумароков.

— Он всегда был таким, — глухо проговорил вампир. — Всегда грезил о власти, о превосходстве над человеческим родом. Я говорил тогда, что это его и погубит. Его и всех, кто решит пойти вслед за ним. Старый дурак! Мне нужно было придушить эту его ересь ещё тогда, не считаясь с потерями. Знал бы я, куда это всё приведёт…

— Ещё не поздно, — заметил Путилин. — И то, что Романов вскоре должен приехать в Томск, нам только на руку. Если мы преподнесём императору голову Сумарокова, и расскажем обо всём — здесь, вдали от столицы, вдали от всех тех, кто уже замаран связями со Стаей…

— И что дальше? — огрызнулся Демьян, показав клыки. — Я знаю, во что это выльется. Романов на расправу скор. Устроит новый крестовый поход против Детей Зверя, как в петровские времена. Притом новообращенные упырьки из барских семей выкрутятся. А под каток попадут такие, как я, как Варя, как те, кто со Стаей и дел-то не имеет, и Дар свой пытается держать в тайне.

— Смотря как всё это преподнести. И есть у меня одна идея…

— Да неужто?

— Да вы послушайте, Демьян! — Путилин не выдержал и снова вскочил со стула. — Я об этом думаю с тех самых пор, как Богдан познакомил нас. Я ведь сразу догадался, кто вы. Те волки на допросах описывали вас довольно подробно…

— И что стало с теми волками? — с горечью спросил Велесов.

Путилин опустил голову.

— Казнены… Вообще, сейчас, по прошествии лет, я понимаю, что все они попадали в наши руки не случайно. Старые, мудрые, осторожные волки, десятилетиями скрывающиеся от людей… Их получалось выследить только по наводкам, спускаемым начальством. А вот откуда начальство получало эти наводки… Думаю, Сумароков целенаправленно сдаёт их. Тех, кто мешает ему. Тех, кто против того, во что превратилась Стая.

Демьян, не выдержав, грохнул кулаком по столу и глухо зарычал.

— Но ещё не поздно всё исправить! — горячо продолжил Путилин, будто не замечая этого. — Романова можно убедить отменить петровский эдикт. Если Стая вернётся к истокам, откажется от притязаний на власть, Дети Зверя могут занять достойное место в империи. Здесь, на границе между Сайберией и царством людей. Может, даже влиться в ряды Дружины и экспедиционных корпусов. Нефы-то туда идут неохотно, так что помощь Детей Зверя будет неоценимой. Тем более что тайга — это ваша стихия.

— Мечтатель! — фыркнул Велесов. — Не бывать тому. Император сроду не признает нас, даже как пушечное мясо. А уж чтобы волки пошли в Дружину — к тем, кто не первый год охотится и истребляет таких, как мы…

— Но ведь вы же пошли? Вы же помогли нам одолеть ту ведьму?

— Это другое дело…

— Вовсе нет! Именно это я и предлагаю! Вместе с людьми бороться против настоящих чудовищ. Вместе, понимаете? Не пытайтесь показать, что это для вас не важно. Вы ведь наверняка и Стаю основали именно поэтому. Чтобы у таких, как вы, было некое подобие семьи. Общие цели, общие ценности, свои законы. Раз уж люди отторгают вас из своей общины, вы создали свою. Просто Сумароков извратил всю эту идею. И самих волков направляет по ложную следу.

— Тут ты прав. И добром это не кончится, как ни поверни. В то, что лично мы с тобой можем жить в мире и даже помогать друг другу, я верю. Но в том, что люди признают всю Стаю, даже если я снова заявлю о себе и начну собирать вокруг себя волков…

Велесов категорично покачал головой.

— Мнение людей меняется, — возразил Путилин. — Нефилимов поначалу вовсе не принимали, церковь предавала их анафеме. А теперь? Важно не то, что простые смертные думают. Важно, что решит император и остальные власть имущие.

— Может быть, — пожал плечами Велесов. — Но в этом-то и главная загвоздка. Дело-то ты хорошее задумал, и вижу, что искренне в него веришь. Но… ты ничего не решаешь. Никто из нас не решает.

Хлопнув ладонью по столу, он поднялся и направился к выходу. Путилин попытался было его остановить, но старик на оклики и ухом не повёл. Дверь за его спиной тяжело хлопнула, ставя жирную точку в споре.

Путилин, сокрушённо разведя руками, взглянул на меня.

— Что скажешь, Богдан? Может, тебе удастся его убедить?

Я задумчиво покачал головой.

— Не знаю, не знаю, Аркадий Францевич. Ну, до визита императора время ещё есть. И даже до намеченной встречи с Сумароковым ещё два дня. В целом-то идея красивая. Но я согласен с Демьяном — шансов, что император нас послушает, очень немного.

— И что же? Сдадимся, даже не попытавшись?

— Посмотрим. В конце концов, что ж мы шкуру неубитого медведя-то делим? Рассуждаем так, будто голова Сумарокова и правда у нас уже на блюдечке с голубой каёмочкой.

— Тут ты прав, конечно. И я очень беспокоюсь и за Демьяна, и за тебя, если уж ты решишь ему помогать. Кстати, уверен, что тебе стоит соваться в это дело без прикрытия? Может, всё же и мне пойти? Если получится, подтяну ещё несколько местных