Звери до нас. Нерассказанная история происхождения млекопитающих - Эльза Панчироли

клыки, бугристые премоляры и моляры. Другим важным замечанием стало то, что у разных групп млекопитающих одинаковое количество зубов каждого типа, но вот форма их острых выступов и гребней уникальна. Таким образом, зубы, пускай разрозненные и редкие, могли многое рассказать о взаимоотношениях между вымершими видами. А также стать ключом к изучению ископаемых млекопитающих.

Палеонтология мезозойских млекопитающих быстро превратилась в науку о зубах, их количестве и диетических предпочтениях. Когда Генри Фэрфилд Осборн [21] в 1887 году обобщил всех известных мезозойских млекопитающих, он подчеркнул, что диета остается одним из основных способов классификации этих загадочных маленьких зверей: «эти семейства объединяются в небольшие группы… мы можем разделить эти подгруппы на плотоядные, всеядные, насекомоядные и травоядные виды»11.

Но Осборн изо всех сил старался объединить известные роды в разумные группы. Он считал, что некоторые из них явно были сумчатыми, или «протосумчатыми», но следует ли «представителей юрского периода… также относить к этому отряду или они образуют отдельный отряд?»12 Хотя зубы млекопитающих чрезвычайно полезны, их возможности не безграничны. Когда 1800-е годы подходили к концу, палеонтологи все еще пытались разобраться в семействах мезозойских млекопитающих. Поскольку сохранились только зубы и челюсти, картина оставалась неясной.

До исследователей начало доходить, что, возможно, эти самые ранние млекопитающие не сумчатые, как считалось. С публикацией Дарвином в 1859 году книги «Происхождение видов путем естественного отбора» зоологи и биологи начали рассматривать жизнь на Земле в совершенно новом свете. Ранее они предполагали переход от рептилий к однопроходным, сумчатым, а затем и плацентарным млекопитающим по прямой линии, от более простых форм к более сложным. Вся жизнь на Земле представлялась этакой «великой цепью бытия». Отсюда и появился некорректный термин «недостающее звено», относящееся к звеньям в этой самой цепи. Но теперь жизнь и ее развитие предстали перед учеными в виде дерева, объединенного стволом общего происхождения. Выявить форму этого ствола означает найти черты, которые объединяют одни группы общим предком, в то время как ветви помогут отличить группы по их новым адаптациям. Теория Дарвина ввела механизм, который объяснял жизнь не как серию катастрофических замен, а как постоянную модификацию групп животных.

К началу двадцатого века стало понятно, что мезозойские млекопитающие из таких мест, как Стоунсфилд, в конце концов, не принадлежат к современным группам, они – древние предшественники животных, которых мы наблюдаем сегодня. Некоторые, по-видимому, принадлежали к трем основным отрядам современных млекопитающих, в то время как другие явно представляли собой нечто совершенно иное. Было отмечено, что у этих существ были общие черты скелета с рептилиями – мог ли у них быть общий предок? Произошли ли млекопитающие от рептилий? Только недостаток окаменелостей сдерживал палеонтологов, когда они пытались понять древо нашей пушистой, молокопроизводящей родословной.

Хотя среди ученых картина прояснялась, для широкой общественности все шло несколько медленнее. В 1905 году книга Генри Роберта Найпа «От туманности к человеку» отправила читателей в сенсационное поэтическое путешествие сквозь время. Страницы, посвященные мезозою, были богато проиллюстрированы зубастыми, похожими на летучих мышей птерозаврами, морскими рептилиями, по которым струилась вода, и неуклюжими, долговязыми динозаврами. Иллюстрации стали кульминацией 80-летнего викторианского палеоарта: грубые, медлительные и напоминающие крокодилов существа, как и подобает их «примитивной» природе. На одном изображении тупоголовый птерозавр пикирует к озеру, где крокодил только что поймал пухлого утконоса юрского периода. Второй утконос бежит по травянистому берегу. На другой картинке мегалозавр вцепился зубами в задницу ехидны. Многие из этих иллюстраций принадлежат плодовитой художнице Элис Вудворд. Она и ее сестры внесли огромный вклад в науку благодаря своему искусству, которое украшало собой книги, статьи и научные труды многих самых выдающихся ученых того времени.

«От туманности к человеку» подарила миру эпический рассказ об истории жизни на Земле. Когда Найп писал ее, он запечатлел в своем тексте и изображениях яркое повествование об эволюции. Хотя она включала в себя многие из новейших открытий, на нее сильно повлияла идея прогресса: примитивные мезозойские утконосы все еще делили эру рептилий с первыми сумчатыми. Главной темой была эволюция жизни, понимаемая в соответствии с теорией естественного отбора Дарвина и Уоллеса, но люди все еще придерживались идеи совершенствования, веря в конечную цель эволюции. Роду млекопитающих была уготована слава, и ее кульминацией стала выдающаяся раса плацентарных млекопитающих. А на вершине этого прогресса, естественно, по-прежнему стоял человек.

Хотя эта картина устарела, прошло немало времени, прежде чем широкая общественность осознала, что наука продвинулась вперед. Палеонтологи знали, что найденные окаменелости принадлежат к группам животных, неизвестных в современном мире. Они отказались от допотопных опоссумов и юрских утконосов. К началу двадцатого века ученые поняли, что млекопитающие времен динозавров уникальны и что их родословная уходит корнями еще дальше, в самые глубины геологического времени.

Но неуловимое происхождение млекопитающих и их роль в мезозойском мире, где, казалось бы, доминировали гигантские рептилии, все так же подвергались несуразным домыслам. Пройдет еще столетие, прежде чем популярная культура пустится вдогонку за развивающейся наукой об эволюции млекопитающих. В течение 150 лет описание Оуэном млекопитающих триаса, юры и мела как не более чем «низших и мелких; крысоподобных, землеройкообразных, форм самого глупого и неразумного отряда молокососов» продолжало находить отклик у общественности и большинства ученых.

Теперь мы знаем, что такой образ далек от тех динамичных существ, которые проложили себе путь в современный мир. Они были первопроходцами в области экологии и волшебниками анатомии. Они не просто отделились от своих собратьев-рептилий, они отказались от них еще до того, как началось их эволюционное путешествие. Они «правили Землей», когда динозавров не было и в помине. Они были пылкими новаторами в области питания, хвастунами и микрониндзя с большим мозгом.

Наконец-то пришло время услышать правдивую историю происхождения могучих млекопитающих.

Глава третья

Дырка в голове

Но они появляются, медленно

Вдоль берегов и рек,

Илистых и мшистых,

Рядом с Бассом и вдоль Уайтэддера

Двоякодышащие рыбы и другие четвероногие

Выползают из истории.

Джастин Сейлс. Пробел Ромера

Ничто не появляется в мире полностью сформированным; это вам не греческий миф. Животные, которых мы сейчас называем млекопитающими, не исключение. Их – наша – эволюционная история тесно переплетена с историей всей другой жизни на Земле. Однако в какой-то момент наши предки отделились и начали прокладывать свой собственный путь через джунгли геологического времени. Задолго до появления динозавров. То было время, когда континенты, которые мы знаем сегодня, были соединены. Существовал только один