Честь горца - Ханна Хауэлл

Доверие само по себе было очень важно для Жизели. Он не сомневался в этом, потому что знал, что ей не один раз пришлось столкнуться с предательством. Ее доверие будет очень трудно завоевать, но он решил не отступаться. Бездумно брякнуть ей, что он собирается стать ее любовником, вероятно, было не самым лучшим началом, но по крайней мере честным поступком. Времени начать соблазнять ее пока не было совсем, но он открыто предупредил о своих намерениях. Найджел также понимал, что если он задумал освободить в ней желание из плена страхов, в котором оно пребывало, ему потребуется убедить ее, что не все мужчины грубые свиньи, которые считают своим правом, дарованным свыше, жестоко обращаться с женщинами.

Он вздохнул и потер шею. Кое-кто может сказать, что соблазнять женщину, не будучи уверенным, что женишься на ней, тоже жестоко. Он попытался подойти к этому с другой стороны. Жизель была вдовой – значит, ему уже не придется лишать ее невинности. А если она действительно убила мужа, тогда ей хватит и сил, и воли отвергнуть или заиметь любовника. Однако сколько бы он ни размышлял на эту тему, ему было трудно избавиться от неприятного ощущения, что влечение к ней может сбить его с правильного пути. И в один прекрасный день получится так, что он добавит ей боли, вместо того чтобы избавить от нее. В этом влечении было много от вызова, который она бросала ему как женщина. Женщина холодная, запуганная предательством и жестокостью мужа, которую ему хотелось отогреть и превратить в страстную любовницу. Он замотал головой и отбросил прочь эти мысли. Найджел не сомневался, что тщеславие здесь ни при чем. Хорошо, хоть в чем-то можно было быть уверенным, потому что Жизель казалась ему загадкой, а собственное влечение к ней ставило его в тупик.

– Теперь можете повернуться, – окликнула его Жизель, отрывая от непрошеных мыслей.

Когда он посмотрел в ее сторону, она остановилась и перестала сушить волосы полотенцем. Найджел спрятал улыбку. Ее стрижка превратилась в дикую кудрявую копну волос. Отдельные пряди выбивались из общей массы и с самым очаровательным видом спадали на лоб. Глядя на нее сейчас, никто бы не подумал, что она – юноша, невзирая на костюм пажа. Он полез в сумку и достал оттуда шапочку.

– Сдается мне, что вот это хорошо бы надеть, – посоветовал он.

Сдвинув брови, она посмотрела на невзрачную коричневую шапочку из домашней шерсти:

– Холода закончились.

– Согласен, но она поможет лучше маскироваться. Поверьте мне, барышня. Прическа выдает в вас женщину.

– О! – Она потрогала влажные рассыпавшиеся волосы, провела рукой по густым вьющимся прядям и, поморщившись, схватила шапочку. – Совсем забыла, что после стрижки они растут еще быстрее. Один раз в детстве, когда я лежала с жуткой лихорадкой, меня обрили, и потом они лезли, вот как сейчас. С ними ничего не возможно поделать, пока не отрастут и не потяжелеют. Тогда эти дурацкие кудряшки будут лежать волнами. Может, их снова остричь?

– Нет. Скоро нам будет все равно, если вдруг кто-нибудь увидит и поймет, что вы – женщина. Шапочка, конечно, не бог весть что, но она еще послужит. А сейчас мне нужно минуту-другую побыть одному. – Он полез в свою седельную сумку и достал чистые вещи.

– О, хотите помыться?

– Нам, шотландцам, тоже время от времени приходится мыться.

– Вы – народ привычный к ледяной воде, судя по тому, что я слышала о вашей стране.

– Это да. В Шотландии вода холоднее. Погода нас не балует, не то что здесь, во Франции. Теперь я лучше займусь своим делом. Отвернитесь, барышня, – предложил он и направился в сторону. Потом посмотрел на нее через плечо. Она в это время отвернулась от него. – Конечно, если захотите, можете глянуть на меня одним глазком, я не буду против, – добавил он и хмыкнул.

Жизель решила, что не удостоит ответом такую дерзость, и демонстративно повернулась к нему спиной. Тем не менее у нее на лице промелькнула улыбка. И быстро увяла, когда она вдруг ощутила в себе соблазн посмотреть на него. Не просто соблазн – большой соблазн, который подстрекал «глянуть одним глазком». Только этого ей не хватало! Ее и без того тянет к нему. На ее взгляд, у него было красивое лицо. Если в придачу к лицу и тело будет таким же, дело может принять опасный оборот.

Как бы там ни было, это могло помочь реально оценить, насколько глубоко проник в нее страх. Она стояла и размышляла, поглаживая лошадь. Муж пользовался своим мужским естеством как орудием, чтобы делать больно и унижать ее. Жизель понимала, что все жестокости, которые он творил с ней, породили у нее ужас перед мужскими объятиями. Поэтому если в ней проснется страх при взгляде на обнаженное мужское тело, это будет означать, что она пострадала сильнее, чем думала. Ей пришло на ум, что со смерти мужа она не видела ни одного неодетого мужчину, в том числе во время своего беспорядочного бегства. Не избегает ли она специально таких ситуаций, удивилась себе Жизель. То, что у нее в памяти не сохранилось никаких, даже мимолетных, воспоминаний об обнаженном мужском теле, пока она находилась среди военных, вместе с Ги, с которым делила одну палатку, только подтверждало этот факт. Мысль о том, что Дево выбил из нее всю женскую суть, очень не понравилась Жизели.

В то же время голосок внутри нашептывал, что она таким образом ищет оправдания, чтобы позволить себе посмотреть на мужчину, который страшно заинтриговал ее. Жизель повернулась лицом к лошади и боком к Найджелу. Стоя так, можно было пару раз искоса глянуть на него и не попасться. Любопытство толкает ее на риск, решила она и поморщилась, признавая свою всегдашнюю ошибку. Жизель просто хотелось узнать, что она почувствует, когда посмотрит на него полностью или не полностью обнаженного.

Жизель повернулась и, маскируя собственное предосудительное поведение, встала с таким расчетом, чтобы укрыться за головой лошади. Сделала глубокий вдох, успокоилась и глянула в сторону реки. Она слишком долго колебалась, потому что он уже закончил купаться. Стоя на берегу, Найджел вытирался. Его стройное худощавое тело золотилось на солнце. Жизель захотелось коснуться этой шелковистой кожи. Она окинула его взглядом сверху донизу, восторгаясь видом узкой талии, аккуратных поджарых ягодиц, длинных, хорошо развитых ног. Поймав себя на мысли, что он вот-вот сейчас обернется, она так резко втянула воздух, что задохнулась и закашлялась.

– Все в порядке? – спросил Найджел, хмуро глядя, как Жизель надсаживается в кашле. Одновременно он торопливо натягивал на себя одежду.

– Да. – Ловя воздух ртом, она кинулась к речке и стала пить воду, захватывая ее пригоршней.

Кашель стал проходить. Найджел воспользовался моментом, чтобы затянуть шнурки на рубашке и натянуть сапоги.

– Вы ненароком не заболели?

– Нет. – Легким движением она побрызгала на лицо холодной водой, чтобы не выглядеть такой же разгоряченной и возбужденной, какой себя чувствовала. – Просто задумалась и подавилась какой-то мошкой.

Он усмехнулся, глядя на нее, и продолжал зашнуровывать сапоги.