Синяя соляная тропа - Джоанн Харрис

крови. Несмотря на это, в море ему спалось намного лучше, чем на суше. Он видел прекрасные сны об изумрудных водорослях, покачивающихся в воде, о мерцающих косяках сельди. Пока другие страдали от морской болезни, шелки, наоборот, чувствовал себя на корабле увереннее и бодрее. Вся команда жаловалась на скудный рацион, а шелки предпочитал вяленую рыбу и сухари наваристым мясным бульонам, которые заботливо готовила его любящая жена.

– Да у тебя талант, – сказал китобой. – На борту стоишь так же твердо, как на земле. Держись меня, повторяй за мной – и скоро наберешься опыта.

К тому времени они провели шесть дней в море, и возможностей для охоты пока не представилось. Однако на седьмой день смотровой заметил у правого борта черных дельфинов – гринд, и капитан тут же отдал приказ спустить китобойные шлюпки и наконец-то открыть охоту.

Часть 3

«На суше я облик людской принимаю,

Но в море собою опять становлюсь,

Тюленем в волнах я далеких играю

И шелки со шхер у Сул-Скерри зовусь».

Баллады Чайлда, № 113

Глава первая

Волевая шелки из клана Серых Тюленей устремилась вслед за «Кракеном», несмотря на предостережения вождя клана. Это она пела своему другу во снах, и ее он видел с пляжа. Она все еще горевала по нему и наблюдала за ним из своего укрытия в волнах, втайне надеясь, что произойдет чудо и к молодому шелки вернется память. К сожалению, даже путешествие по океану не могло привести его в чувство, пока украденная тюленья шкура лежала надежно запертая в кедровом сундуке.

Морская дева увидела, как на воду спускают китобойные шлюпки, подвешенные на шлюпбалках. Все лодки были бледно-желтые, футов тридцать длиной, и в них сидели по шесть гребцов. Из снаряжения с собой брали копья, гарпуны, по два мотка пеньковой веревки и ведерко для воды на случай, если натянутая раненым китом леска задымится.

Шелки сидел во второй лодке и был слишком занят подготовкой к охоте, чтобы заметить взгляд подруги. Тогда она отплыла дальше от лодок, не желая попасться на глаза другим морякам. Сегодня они охотились на китов, а завтра, быть может, решили бы сосредоточиться на тюленях. Или акулах, или дельфинах. Морская дева знала, как жесток Народ, и понимала, что под его влиянием ее бывший друг способен на что угодно.

В этих краях обитали гри́нды, которых моряки в быту называли китами, но на самом деле это были черные дельфины, игривые и веселые, любившие собираться у кораблей. Поэтому они становились легкой добычей для Народа, который охотился на них ради мяса и жира. Сейчас гринды направлялись на север от островов, где обычно кормились. Около четырех или пяти семей плыли друг за другом вместе с молодняком, и достойная матриарх клана замыкала процессию.

Китобойные шлюпки – легкие и маневренные, каждая со своей мачтой и парусом, и моряки в них усердно орудуют веслами, подгоняя свои лодки на волнах. Китобой стоял на носу шлюпки с гарпуном наготове, пока гребцы везли его к месту, откуда ему будет удобно целиться. Задачей другой лодки было отвлечь дельфинов и подманить их к китобою.

Солнце светило шелки прямо в глаза. От воды поднимались брызги, сверкая в воздухе, словно бриллианты. Соль его пота смешивалась с морской солью, а ветер приносил волшебную песню черных дельфинов, словно пришедшую к нему из полузабытых снов. Хотя шелки больше не понимал их языка, он чувствовал и веселье, и грусть в их голосах, как в зове самого моря, и отчаянно желал крикнуть им: «Ныряйте! Спасайтесь!» – но не мог и лишь молча наблюдал за ними, застыв на месте.

Любопытные гринды подплыли к шлюпкам, вместо того чтобы унестись прочь, и шелки побледнел от ужаса. Китобой, спокойный и безразличный, повернулся к нему и протянул гарпун.

– Держи и бросай по моей команде.

Шелки нервно сглотнул. Острый наконечник копья блеснул на солнце, словно ледяная стрела.

– Что не так? – спросил его тесть.

– Я не могу, – тихо ответил шелки.

Китобой нахмурился и отвернулся.

– Смотри и запоминай, как это делается. В следующий раз будешь готов.

Гринды были уже совсем близко и с интересом поглядывали на моряков. Один молодой дельфин игриво нырял, проплывая под их лодками и вокруг них.

Китобой выждал подходящий момент и бросил копье. Море забурлило белой пеной и алой водой. Бледно-желтая шлюпка раскачивалась и тряслась, пока раненый дельфин пытался спастись, но гарпун вошел ему прямо в спину, и он уже умирал. Несчастное создание издало тяжелый вздох, омыв лодку кровавым дождем. Теплый и мелкий, словно полотно тумана, он окрасил моряков в багряный цвет. На мгновение печальные карие глаза дельфина встретились со взглядом шелки, и юноше показалось, будто его узнали…

Вдруг все засуетились, и не осталось времени ни на что, кроме выполнения приказов. Поднять весла, подцепить добычу на леску и отправиться в погоню за остальными гриндами, уже осознавшими опасность, – но поздно, слишком поздно, подумал шелки.

Тем утром погибло четыре дельфина. Капитан сказал, что улов хороший, и весь день команда трудилась над тем, чтобы освежевать туши, складывала жир в медные котлы для вытапливания и засаливала мясо на еду и на продажу. Шелки делал все, что ему было велено, но словно в тумане, в странном молчаливом оцепенении. Вечером команда собралась отпраздновать успешную охоту песнями и ромом, но юноша, сославшись на дурное самочувствие, укрылся в своей соломенной постели. Он пытался уснуть, но никак не мог, а с наступлением утра не хотел просыпаться, но и это было ему не под силу.

Китобой держался терпеливо, хотя в его темных глазах читалось сильное раздражение.

– Когда-то я был совсем зеленый, вот как ты сейчас, и думал, будто гринды меня зовут. Даже по ночам слышал их голоса. А потом понял – и ты однажды поймешь, – что мы хозяева этих вод. Жители океана кормят нас, служат нам, и так было испокон веков. Король синей соляной тропы не милостив к попрошайкам.

Шелки с удивлением взглянул на тестя. Что-то в его словах показалось ему знакомым. Он припомнил совет старушки, которую встретил на своей свадьбе, которая знала кого-то из его народа. Тогда юноша не понял, что она хотела сказать, а наутро гостья уже уплыла и унесла свои секреты с собой.

Шелки вызвал в памяти ее слова и вспомнил их