Сага о реконе - Валерий Большаков

– За один золотой я бы еще взял… – протянул он.

– Два! Со скидкой для рекрутов.

– Бери, – сказал Костя. – У нас хватит.

Покосившись на «раздаваху», Бородин поморщился, но вытащил-таки два динара. Продавец тут же обратил все свое внимание на Плюща.

– А тебе что глянулось?

Куда и как исчезли Валеркины деньги, Костя не заметил – только что были на прилавке, промельк – и нету их. Торгаш-профессионал.

– Костян, – сказал Шимон, – о мече и не думай, он тебе не по чину. Да и не по карману. Даже если втроем сложимся, на хороший меч бабосов не хватит.

Плющ вздохнул.

– Пожалуй… – подумав, он обратился к хозяину лавки: – Копьецо бы мне и доспех. Кожаный лучше, с бляхами.

– Вот подходящий, – засуетился торгаш. – Из турьей кожи, с бронзовыми накладками. И поддоспешник к нему, и шлем.

Костя поморщился, рассмотрев шлем – этакую кожаную тюбетейку с парой железных полос крест-накрест. Но Семен прав: для викингов он самое большее дренг, то бишь салага, а откуда у малька могут быть меч и латы?

Норманны даже обычную кольчугу по наследству передавали, поскольку та великой ценностью считалась. Так что походишь в коже, ничего с тобой не сделается. Тем более что меч у тебя, скорей всего, отберут деды…

А вот Бородин только рад был сэкономить.

С сожалением оторвав взгляд от мечей, самый дешевый из которых стоил больше пятидесяти динаров или дублонов, Плющ указал на копье.

– Хорошее копьецо, – уверил его оружейник. – Ясень для древка лучший наш древознатец искал, и железо доброе. Ежели вражину чиркнешь где надо, порежет, что твой нож.

Костя покрутил в руках копье, примерил баланс и кивнул:

– Беру.

– Золотой с тебя.

Плющ выложил монету, а Валера вздохнул, печалясь о житейской несостоятельности товарища. Можно ж было хоть пятачок выторговать! Деньги-то не лишние.

– Рекомендую, – сказал продавец, выставляя глиняный пузырёк с пробкой. – Действует не хуже зеленки или йода. А тут – болеутоляющее. За пять дирхемов отдам. Или вот – кремень с кресалом. Куда без него? Там, как и тут, электричества нет, а ежели костер не запалишь, то и не обсушишься, и не приготовишь чего поесть, воду, чтобы раны промыть, не нагреешь. Или, там, игла с ниткой, крючок рыболовный с леской пеньковой. Всё разом за двадцатку отдам.

– И куда мы все это положим? – с сомнением сказал Валера.

– А вот! – достал торговец кожаную сумку на длинном ремне. – Дарю!

Костя посмотрел на Бородина, и тот кивнул.

– А что делать? – вздохнул он. – Дезинфекция – вещь нужная.

– Еще какая! – горячо поддержал его лавочник.

– Мне тоже доспех кожаный, – сказал Валера солидно. – Да, и еще одёжу подходящую! Штаны, рубаху, сапоги…

Люциус шепнул что-то торговцу, тот кивнул понятливо и выложил на прилавок кипу тряпья, модного в эпоху викингов.

Расплатившись, рекруты покинули лавку, имея сущую мелочь в кошельках, зато руки их сжимали добротное оружие, да и всякие девайсы очень даже могут пригодиться.

Норэгр[29]– это вам не изнеженная Скандинавия в миру, тут черных или чернявых мигрантов живо в холопов-трэлей обратили бы и работку нашли бы по способностям – навоз выгребать или ямы копать.

И врача на дом не вызовешь, и полицейского не дозовешься. Все сам.

– Нормально! – заценил Щепотнев, оглядев обоих. – Ну что? Разбегаемся? Встретимся у Башни.

– А ты куда? – спросил Плющ.

– Гулять! – ответил Шимон и ухмыльнулся: – Я тут еще ни разу не был! Но сперва предлагаю закусить.

– Я за! – тут же откликнулся Бородин.

– Да и я не против, – пожал плечами Костя.

– Тогда пошли. Я по дороге сюда видел одну вывеску. Что-то типа таверны или салуна. Подкрепимся!

Заведение местного общепита было вполне себе колоритным – низкие своды, как в Грановитой палате, маленькие окошки, пол, засыпанный мелко резаной соломой, тяжелые монастырские столы.

Шиковать не стали, заказали мяса, хлеба и вина. Мясо было горячим и сочным, хлеб – свежим и душистым, вино в кувшине – холодным и в меру крепким.

– Спать хочется… – раззевался Бородин. – Сил нет.

– Так еще бы! – фыркнул Щепотнев. – Это здесь еще светло, а во Владивостоке одиннадцать скоро.

– А я до сих пор не верю, что все это по правде, – сказал Плющ. – Вот когда читаешь фантастику, все вроде правильно и понятно…

– …А когда сам вляпаешься в этот «дас ист фантастиш», – подхватил Семен, – то как-то не по себе!

– Во-во…

– Пустяки, Костян, дело житейское! Привыкнем. Человек ко всему привыкает. Валер, пошли курнем?

– Па-а-ашли… – зевнул Бородин и вылез из-за стола.

Константин повернулся, провожая товарищей взглядом.

Куряки вышли на небольшую террасу, затевая привычный ритуал прикуривания.

– Привет, рекрут, – раздался сочный баритон.

Костя воззрился на огромного человека в фиолетовой мантии, черноволосого, с демонически-резкими чертами холодного лица.

Тот расположился напротив, жестом подзывая к себе официанта.

– Как обычно, ваша милость? – прогнулся тот.

– Пожалуй.

Официант мигом приволок запотевший кувшинчик и закуску. Хотел было налить, но клиент жестом отослал его и сам плеснул в бокал густого красного… вина? Или компота?

– Люблю рекрутов, – сообщил человек. – Как зовут?

– Мелиот… То есть Константин.

– Другие?

– Валерий, Семен… Валера – работяга. Десантник. Сема – журналист. В оружии шарит. Он раньше опером был.

– Валере доверяй, – сказал «его милость», – он такой же, как ты. А с Семеном осторожно.

– Откуда вы это знаете? – нахмурился Костя.

– Просто знаю… Ступай, тебя зовут.

Семен с Валерой действительно махали Плющу с террасы, но откуда это мог знать странный человек в мантии?

Он-то сидел к ним спиной. И зеркал тут нет.

– До свиданья, – сказал Плющ, поднимаясь из-за стола и чувствуя себя неуклюжим.

– Прощай, Мелиот.

Семен не стал заниматься шопингом.

Сунув серебряный дирхем Люциусу, он узнал от слуги много полезных вещей – и адресов. К примеру, у самой крепостной стены, между башней «Толстая Эльза» и какой-то базиликой, имелась кузня, где можно было подобрать себе сносный клинок.