Грязные деньги - Анна и Петр Владимирские

Фотографироваться и вообще тратить драгоценное время попусту он не любил. Но что поделаешь, если выдвинул свою кандидатуру в Верховную Раду на второй срок? Надо. Правда, Чернобаев и так был уверен, что пройдет «как дети в школу», ведь был же он избран в народные депутаты четыре года назад. Но на всякий случай нанял ту же самую команду продвигавших его тогда профессионалов, мало ли. А все же главное — деньги.

Деньги у него есть. Теперь кажется, что были всегда, как воздух, хотя это не так. Деньги Сергею Тарасовичу были нужны хронически, с юности. Не на что-то срочное и не чтобы выжить, а как постоянный источник уверенности и силы. Знатоки повадок животных утверждают, что если дикие существа долго не видят неба, то впадают в депрессию и могут умереть. Но есть люди, которым так же необходимы деньги. И если они их долго не видят или видят мало… Он мечтал жить свободно, а для этого нужно было подняться над всеми. И он поднялся. По принципу: сначала человек делает деньги, потом деньги делают человека, и в конце концов деньги делают деньги. Купил подешевле или вообще забрал даром, потом перепродал подороже, все очень просто. Богатым стать просто: надо приватизировать все, что плохо стоит, и что хорошо стоит — тоже. Теневая приватизация называется. Для этого нужно стать своим в комсомольской среде, потом сохранить связи, вот и все. Инвестировать в иностранные производства, а не в нашу дохлую экономику. А к местным проектам привлекать инвесторов, на их деньги строить, получать прибыль, потом пользоваться лазейками в законе и инвесторов банально кидать. Никто ничего не сможет сделать. Это же наша страна и наши правила…

Так что Чернобаев все мог купить, и выборы тоже. Но нужно быть как все. То есть для успешной предвыборной кампании требуется отсняться дома, в неофициальной обстановке. Ну что ж, дома так дома. Хотя кто знает, где дом всесильного олигарха? Эта элитная квартира в Киеве предназначена для жизни с женой Ангелиной, для показухи и пыли в глаза. В Кимберли и Йоханнесбурге у него тоже по квартире — для деловых переговоров. И в Дрездене, и в Лондоне, и, конечно, в Париже. А как же.

Ладно, он потерпит этих людей из агентства, сделает вид, что прислушивается к их советам. К тому же фотосессию провести он согласился только ночью, никак иначе. Днем некогда. А этим он платит столько, что могут и ночью поработать.

Пиаром для олигарха занималась команда рекламного агентства «Art Advertising», сокращенно — «А/А». Почти вся она находилась сейчас в апартаментах Чернобаевых. Дарья Николаевна Сотникова — директор, с ней менеджер по работе с клиентами Юлия Папернюк, пиар-менеджер Георгий Александрович, копирайтер агентства Виталий Свитко… Вместе с фотографом Дмитрием Вайнштейном работники агентства решали непростой вопрос: как показать жизнь депутата максимально приближенной к жизни избирателей и при этом как можно меньше врать? Врать придется, конечно, все они как профессионалы с этим смирились. Но при лозунге предвыборной платформы «Я такой же, как вы!» над проблемой доверия электората поломаешь голову…

Даша Сотникова говорила:

— Сергей Тарасович, мы хотим создать у людей ясное и приятное впечатление о вашем облике. На что мы делаем главный акцент? Концепция имиджа может различаться в зависимости от группы населения, а в нашем регионе она весьма разнородна, значит… Это может быть дружелюбие, строгость, консервативность, как вы полагаете? Я предлагаю — дружелюбие и вместе с тем консервативность.

Чернобаев ответил не сразу. Он и сам умел на переговорах напустить туману умной терминологией, заливаясь соловьем о «финансовых потоках», однако не любил, чтобы так разговаривали с ним. Больше всего его утомляло то, что Сотникова не просто говорит — она так думает.

— Вы на прошлых выборах сами все придумали, я платил деньги и позировал. Почему сейчас столько вопросов? Делайте свое дело.

Сотникова вздохнула и терпеливо сказала:

— Эти выборы совсем другие. Тогда вы раздали пенсионерам пайки, подкормили студентов, по полтиннику каждому голосующему — и прошли. А теперь совсем иначе.

— Как иначе? — с явным недовольством спросил Чернобаев, отмахиваясь от жены, подошедшей завязать ему галстук. — Что они, больше кушать не хотят? Или студенты разбогатели? Ну, набросим сверх полтинника еще сотню.

— Эти выборы от предыдущих отделяют не просто четыре года. Сейчас никто уже не верит ни в обещания, ни в свежемороженых кур. Избиратели их возьмут, но за вас могут не проголосовать.

— Почему вы в этом так уверены? Пенсионеров к пайкам еще при социализме приучили, они «подсели» на курицу, гречку и копченую колбасу как на наркотик. Для них получить такой продуктовый набор — это праздник, и я им этот праздник дарю.

Хозяин квартиры был раздражен, хотя на его породистом лице это почти не отражалось. Сергей Тарасович был чем-то неуловимо похож на известного американского актера Траволту, скорее всего — отрицательным обаянием. Чернобаев имел правильные, хотя и грубоватые черты лица, небольшие карие глаза и мощный подбородок с ямочкой, тщательно зачесанные назад густые темные волосы. Его улыбка не была доброй или приятной, как у обычных людей, — он улыбался так, как мог бы улыбаться робот. Элитный, суперсовременный, запредельно и космически дорогой — но все-таки автомат. Костюмы на его широких плечах сидели безупречно, они буквально обливали коренастую фигуру богача. Хотя что тут удивительного, если одеваешься только в вещи от «Кензо»…

Он обратился к жене:

— Помнишь, Геля, как они любили под салатик «оливье» и копченую колбаску из пайка смотреть праздничные парады по телевизору? Да здравствуют доблестные советские колхозники! Уря! Техническая интеллигенция, опять же уря! Все были счастливы из-за куска колбасы и банки горошка. А вы говорите, пайки в прошлом. Никогда не поверю! Разве что все пенсионеры перемрут, может, тогда. И то существует генетическая память, она туда же тянуться будет — к кормушке, к пайкам.

Жена в течение всей его горячей речи согласно кивала.

— Разрешите, Дарья Николаевна, я вставлю свои пять копеек, — попросил Жора Александрович.

Сотникова разрешила. Часто в беседах с заказчиком Александрович добавлял какой-то убедительный аргумент, помогавший делу. Жора повернулся к собеседнику, и в его модных очках-хамелеонах взблеснула фотолампа.

— Смотрите, Сергей Тарасович, — заговорил он, словно на лекции. — Обыватель будет жадным взглядом оценивать вашу прическу, одежду, манеру поведения, мимику и жесты. И сопоставлять с собой, мысленно измерять дистанцию…

Тут у хозяина зазвонил телефон. Не извинившись, он взял трубку. «Да… Нет… Завтра? Завтра могу вылететь. Ни в коем случае не соглашайся. Это наши инвестиции, значит, и партия алмазов тоже наша. Подадим на них в суд, возьму с собой адвоката… Да…» Не попрощавшись, он отключился от абонента.

— Короче, — сказал Чернобаев Александровичу.

— Хорошо, могу короче. В прошлый раз мы показывали вас избирателям как делового человека, руководителя финансовой корпорации, знающего, как зарабатывать деньги. Когда человек видит такого по телевизору, он верит, что и ему этот человек поможет стать богатым. В этот раз мы за основу вашей избирательной кампании взяли слоган: «Я такой же, как вы!» Что это значит?