Король Карелии. Полковник Ф. Дж. Вудс и британская интервенция на севере России в 1918-1919 гг. - Ник Барон

Осознав, что нам придется сидеть лицом к лицу с нашими гребцами в течение четырех дней, Григорий решил создать для нас максимально приемлемые условия и для управления лодкой отобрал шесть самых красивых девушек в округе. Пару дней молодые женщины побаивались нас, пока не обнаружили, что могут не опасаться ни расстрела, ни побоев и что мы искренне восхищаемся их силой и умениями. Они пересмеивались и перешучивались друг с другом, и мне очень хотелось понимать их язык, так как несколько раз карельские офицеры смеялись над их шутками, однако отказывались перевести их смысл. Николай объяснял это: «Мы не хотим, чтобы все в лодке покраснели». Они всегда были исключительно скромны и до последнего дня нашего путешествия выказывали нам полное уважение, никогда не заговаривали первыми, пока мы не задавали вопрос, и отвечали всегда лишь по делу. В лодке, где ехал наш эскорт из морских пехотинцев, дела обстояли иначе: для них Григорий выбрал экипаж, уделяя основное внимание физической силе, а не красоте, и им было гораздо интереснее рассматривать окружающий пейзаж, чем своих попутчиков. Впрочем, я должен отдать должное нашим пехотинцам: они всегда вели себя как джентльмены, демонстрируя готовность помогать карелам, учились у них и полностью доверяли своим новым товарищам, на что те отвечали взаимностью.

Произошло лишь одно легкое нарушение приличий: Джонстон, мой рыжий денщик и прирожденный комедиант, как-то сделал вид, что помогает улыбчивой поварихе ставить на костер котел, а сам попытался обнять ее. Его голова раскалывалась еще несколько часов от игривой оплеухи, которую отвесила ему за эти вольности покрасневшая леди. Насколько я помню, это был единственный амурный инцидент в течение нашего путешествия, доставивший удовольствие всем, кроме Джонстона.

День за днем мы плыли вверх по удивительно чистой реке мимо гигантских деревьев, чей цвет постоянно менялся в зависимости от освещения. В темную и мрачную атмосферу сосновых лесов вносили оживление высокие и стройные березы, которыми известна Карелия. В нашем способе путешествия не было ничего монотонного, каждый новый участок реки был не похож на предыдущие, отличаясь цветом и очертаниями берегов, а также разнообразными возможностями для спортивных развлечений. Нам в изобилии встречалась дичь — утки и другие водоплавающие, а в лесу — глухари, тетерева и местная крупная разновидность куропатки; также было много белок и выдр, а один раз мы вспугнули крупного коричневого медведя, который очень удивил нас скоростью своего бегства. Однажды, пройдя крутую излучину реки, мы оказались неподалеку от выводка диких уток. При нашем приближении они не бросились в паническое бегство, и Хитон, отложив в сторону свою вечную книжку, сказал:

«А вот и прекрасный обед! Попробуйте подбить их из револьвера, сэр!»

Мне казалось, что у птиц больше шансов просто испугаться, чем попасть на обед; тем не менее я взял прицел на шесть дюймов выше головы одной из уток, плывшей на расстоянии около сорока ярдов от меня, и выстрелил. Этот выстрел оказался самым удачным в моей жизни: он не только обезглавил утку, но и принес мне совершенно незаслуженную репутацию меткого стрелка, которая сослужила мне хорошую службу во время моих странствий по России, увеличив мой и без того высокий авторитет, поскольку в пересказе карелов эта история ничего не потеряла.

Аванпосты противника уже устранила наша головная группа, захватившая Подужемье — деревню, находившуюся у подножья водопада. Там мы устроили первый склад. В это же время наша рота на левом фланге очистила Половину. Мы обнаружили, что противник оккупировал все деревни к западу, разместив там маленькие гарнизоны численностью от десяти до восьмидесяти человек, и построил несколько блокгаузов. Методы, которые использовал Карельский полк для борьбы с вражескими гарнизонами, были практически идентичны и различались лишь мелочами, обусловленными географическими условиями или случайностями. Описания одной операции будет вполне достаточно, чтобы стал понятным весь наш образ действий и составилось представление обо всей компании, закончившейся последним сражением и изгнанием захватчиков. Для этого необходимо рассказать о солдатах, противостоявших друг другу. С одной стороны были карелы, умелые охотники и следопыты, которые могли точно прочитать сообщение, оставленное парой сломанных камышей на берегу реки, погнутой веточкой или пучком травы, плывущим по воде. Возмужав на Северном полярном круге, где жизнь была трудной и приходилось бороться даже за такие основные потребности, как еда, одежда и крыша над головой, они стали крепкими и упорными. Они использовали дымовые сигналы и передавали военные сообщения с помощью маленьких веточек, которые укладывали в определенные фигуры на лесные тропинки или рядом с ними. Они не брали пленных, так как их пришлось бы кормить, а их этика не позволяла отдавать врагу такую ценность, как пища. Более того, карелы воевали за свои дома и за своих женщин.

Целый ряд запросов, отправленных в наше Военное министерство по поводу немцев и финнов, пропавших во время боевых действий в Карелии, позволяет составить представление о качестве противостоявших нам войск. Как оказалось, в их штаб-квартире в Ухте находилось несколько немецких офицеров, кроме того, несколько сержантов-немцев были разбросаны по разным частям. Финны же были в большинстве горожанами. Умелые солдаты, они плохо разбирались в лесу и были посредственными стрелками, однако их пулеметчики действовали чрезвычайно эффективно, до последнего удерживая любую позицию. Их замечательные качества могли бы завоевать им большее уважение, не используй они разрывные пули.

Когда мы принимали решение атаковать какую-либо деревню, мы консультировались с теми солдатами нашего полка, кто был из нее родом. С их помощью составлялась карта подходов, улиц, домов и доступных прикрытий. Разведчики снабжали нас полной информацией о численности и диспозиции противника, и вместе со знанием местности, которым обладали наши солдаты, это позволяло нам относительно легко составить план нападения. Нашим лучшим союзником была внезапность, с которой мы всегда старались атаковать, создавая численное превосходство над противником, наблюдая за выходами, перекрывая пути отступления и не позволяя бежать ни одному человеку, чтобы не выдать наше присутствие. Благодаря этим методам нам всегда удавалось избегать больших потерь.

В нескольких случаях нашу обычную схему атаки приходилось подстраивать под местные условия. Операции в Половине, Гайколе, Панозере, Соповараке, Маслозере и Сопасалме отличались друг от друга лишь в мелочах, но в Юшкозере нам пришлось действовать совсем по-другому. Эта деревня растянулась на три версты вдоль берега реки и была разделена еще несколькими речками и ручьями, что делало внезапную атаку нашими силами почти невозможной. Поздно вечером 27 августа карелы вошли в деревню из леса и окружили вражеские казармы, где к своему удивлению обнаружили лишь десять человек вместо ожидаемых семидесяти. Оказалось, что как раз было время смены, и сорок человек недавно ушли в Ухту, а оставшаяся часть гарнизона была рассредоточена по деревне. Первый выстрел выдал наше присутствие финнам на другом конце деревни, и двое из них помчались вверх по реке за подкреплением. Карелы избавились от примерно тридцати врагов (всех, кого они смогли найти) и бросились в погоню за группой, ушедшей вверх по реке. Тем временем эта группа сама повернула обратно и встретилась с карелами в лесу, в восьми верстах от деревни, где финны оказались в уязвимом положении и после двух часов боя, потеряв часть своих людей, отошли обратно к лодкам, которые находились в верхней части речных порогов. Здесь они угодили в засаду, и лишь немногие сумели спастись на противоположном берегу. Река приняла свою дань ранеными и теми, кто не умел плавать.