Вкус памяти. Кровь королей - Таня Свон

– Ты никогда не пила алкоголь? – рассмеялась Одри, а я помотала головой, все еще сжимая в руках почти полный стакан:

– Я росла паинькой. Кружки, секции, научные работы… Из спиртов я знала только те, что проходили в школе на химии.

– А теперь малышка выросла и пошла в отрыв! Родители больше не указ? – попыталась пошутить Милли, но вместо смеха у меня из горла вырвался сдавленный всхлип.

Боль пронзила грудь, глаза защипало от подступающих слез. Одри, которая знала явно больше своей подруги, от души дала той хорошую затрещину.

– Ауч! За что?! – взвилась Милли, а Одри шикнула на нее.

Губ коснулась натянутая, дрожащая улыбка, и я поспешила спрятать ее за стаканом, который опустошила одним глотком. Теперь горло горело не от подступающих рыданий, а от напитка, который я залпом влила в себя.

– Ух. – Я отодвинула опустевший стакан, подперла щеки ладонями и несколько раз тяжело вздохнула.

– Ты в порядке? – осторожно спросила Милли, а я вместо кивка моргнула.

– Есть еще? – вместо ответа поинтересовалась я и кивнула на стакан.

Милли удивленно округлила глаза, густо подведенные карандашом, но в следующую секунду расплылась в улыбке. Она наклонилась под стол, что-то звякнуло, а потом передо мной оказалась почти полная бутылка без этикетки и еще пара стаканов.

Пока Милли наполняла наши стаканы алкоголем, я вновь обратилась к Одри:

– Ну? Так почему вы сдали меня Хагену? Почему предпочли старую систему, а не переворот?

– Не могу говорить за всех, – отхлебнув из своего стакана, начала Одри. – Я вообще не уверена, что действительно все вампиры из лагеря хотели отдавать тебя Хагену. Наверняка есть и те, кто предпочел бы, как ты говоришь, переворот. Но пока есть открытые сторонники Хагена, его враги будут сидеть в тени. Побоятся, что в меньшинстве проиграют и заработают проблем…

– Понимаю. – Ощущая вкус яблок на языке, я кивнула. – Но вопрос в другом. Почему именно ты за людей.

Я ткнула в сторону Одри пальцем, уже чувствуя, что начинаю плыть от выпитого. Организм, не привыкший к алкоголю, сдавался в его власть слишком легко.

– Не за людей, а за здравый смысл. – Одри развела руками. – Но ладно, если выражаться твоим языком… Я за людей, потому что они ничем не отличаются от нас: ни продолжительностью жизни, ни интеллектом. Да, люди слабее в магии. Да, им не нужно восполнять чужой кровью свои силы, потраченные на чары. Но у нас схожие ценности. Мы одинаково живем и любим. И я люблю…

На этом слове она запнулась, не договорив, а Милли очень нелепо икнула, нарушив момент откровения.

– Извините, девочки. Но, знаете, я тоже за людей! – она сказала это, гордо расправив плечи и резко опустив стакан на стол. От такого движения сидр расплескался, брызнул мне на лицо и на красную куртку Одри. Но ни одна из нас даже не поморщилась.

– Ну-ка. Давай. Почему? – Я криво улыбнулась Милли, и она отзеркалила этот жест.

Милли подняла перед собой ладонь и принялась загибать пальцы:

– Люди прикольные. Милые. Интересные. Безобидные…

– Милли! – Одри закатила глаза, а я вдруг рассмеялась.

Не знаю, в алкоголе дело или беседа стала неожиданно приятной? Странно, а ведь я садилась за стол совершенно с иным настроем.

– Ладно, – сдалась Милли и, тяжело вздохнув, призналась: – Я полукровка. Мама – человек, а мы с папой – вампиры. От него я унаследовала силы и дар открывать порталы, а от мамы – характер и любовь к людям. Мне проще других понимать, как ценно равновесие.

Я благодарно кивнула девушке и задумалась над ее словами. То, что Милли умеет открывать порталы, я видела собственными глазами, когда во время испытаний на меня и Феликса напали низшие. Выходит, мы остались живы лишь благодаря Милли, которая вовремя привела подмогу…

– Спасибо, – неожиданно для собеседниц выдала я и сделала новый глоток сидра, к вкусу которого уже успела привыкнуть. А вот к головокружению и странной легкости в теле – пока что не очень.

Вампирши удивленно переглянулись.

– Да не за что. – Милли пожала плечами. – Я часто ворую бутылки из баров. Обращайся.

Я прыснула, Одри тоже захихикала.

– Не за это. Точнее, не только… А, ладно. Забейте!

– Обожаю алкоголь за то, как быстро он помогает найти общий язык. – Одри подняла свой стакан. Ее речь прозвучала как тост, и мы с Милли тоже вскинули свои напитки, чтобы столкнуть их боками над центром пластикового стола.

Мы залпом осушили стаканы, налили еще. С каждым глотком мне становилось все легче. Ужасная тяжесть в груди отпустила, а мысли стали легкими и рассеянными.

– Когда ты к нам подсела, я думала, будет скандал! – эмоционально поделилась Милли, хлопая блестящими от алкоголя глазами.

Интересно, у меня сейчас такой же взгляд?

– Я тоже, если честно. Но вы такие кла-а-ассные. – Я дико рассмеялась, хотя повода никакого не было. Однако девушки подхватили мой смех и загнулись так, что едва не стукнулись лбами о столешницу.

Мы болтали о всякой ерунде. Успели выпить не одну бутылку на троих, а счет стаканов я и вовсе потеряла. Как и чувство времени.

– Черт, – пошатнувшись, я встала из-за столика, – мне надо идти.

– Прямо сейчас? – жалобно выгнула брови Милли.

Мир покачнулся. Чтобы устоять, мне пришлось опереться на спинку опустевшего стула.

– Ага. Иначе придется не идти, а ползти, – заплетающимся языком буркнула я, а Одри заливисто рассмеялась:

– Лучше катиться!

– Фу, нет! Стошнит ведь! – запищала Милли и от отвращения перед представленной картиной даже перестала накручивать на палец светлый локон.

Мы еще немного посмеялись невпопад. Вампирши предложили проводить меня, но я отказалась. Не хочу, чтобы кто-то видел, как я захожу к Хагену.

Думать о нем на пьяную голову уже не так страшно, но все еще не особо приятно. Но лучше я пойду к принцу слегка навеселе, чем с грузом ужасных мыслей.

Махнув девчонкам на прощание, я нетвердой походкой двинулась к скромным апартаментам будущего короля.

– Тук-тук.

Мой нервный смех, скрип приоткрытой двери, и вот я уже внутри лачужки Хагена. Щелчок – и в скромно обставленной комнате загорелся свет. Вампиру он не нужен. Принц включил настенную лампу только для того, чтобы я могла видеть застывшую на его лице маску недовольства. И хоть она отличается от его повседневного выражения лишь более плотно сжатыми губами и холодным блеском глаз, мне все равно стало не по себе.

– Воу, ты чего? – Я захихикала, прикрывая за собой дверь.

Ватные ноги не держали, и я привалилась к двери, по которой едва не съехала на пол.