Приз - Билл Болдуин

Со своего места на холме он видел весь гражданский порт и громадный корпус «Процветающего» — лайнер стоял в обширном гравибассейне у канала, среди многочисленных складов и причалов МГЛ. Мириады позиционных огней и люков светились, как маленькая галактика. Брим покачал головой: красавец, одно слово. Он влюбился в этот корабль еще несколько лет назад, когда впервые его увидел, и горький матросский опыт ничего не изменил. Тех, кто любит звездолеты и сами звезды так, как Брим, не так-то легко обескуражить.

Наверное, портовые власти уже объявили розыск. Скоро он как беглый украсит своей фамилией стены полицейских участков в дюжине портов Империи. Но тем скорее всего дело и ограничится: пропажа одного из уборщиков не столь уж невосполнима. Кроме того, МГЛ еще и заработали на нем — матросам платят только по возвращении. Он отработал свой проезд — это честная сделка. В придачу они могут оставить себе весь свой мусор.

Один из миллиона городских боекотов потерся о его ноги, и Брим вспомнил, как впервые увидел этот город два с лишним года назад. Власти Аталанты многое успели восстановить после отражения последнего штурма Лиги. Брим повсюду видел новые черепичные крыши — красные, коричневые, оранжевые и зеленые, новые стены рядом со старыми и купола, залатанные новым блестящим металлом. Но, как он заметил еще вечером, многие раны до сих пор остались не залеченными — на его космический глаз, их было даже больше, чем залеченных. Город изобиловал пустырями, грудами щебня, выбитыми окнами и обгоревшими остовами зданий. Быть может, самым разительным напоминанием о жестокой битве за город служил пустой утес, где некогда стоял монастырь градгроут-норшелитов. Брим с почтением вспоминал его громадный шпиль в форме языка пламени и девиз над массивным порталом:

В разрушении возрождение.

Лишь через истину лежит путь к силе.

Когда первые лучи Гадора окрасили оплавленную верхушку утеса в коралловый цвет, Брим увидел там леса и начатую постройку огромной круглой стены. Он кивнул, улыбаясь. Значит, градгроуты уже взялись за восстановление своего знаменитого храма. Братья никогда не боялись разрушения — Брим знал это по опыту.

А вот его жизнь изменилась в корне. В былые времена градгроутский монастырь интересовал его, даже интриговал. Теперь его интересует совсем другое: чем бы наполнить пустой желудок и где бы переночевать. Брим посмотрел через гавань на флотскую базу, где как раз поднимался над заливом легкий крейсер. Даже издали Брим распознал в нем звездолет класса «Возмездие». Корабль с ревом устремился в небо, и по спине у Брима пробежал холодок. Множество воспоминаний связывало его с этим обширным флотским комплексом — и он не мог отделаться от них, несмотря ни на что. Особенно дорога была память о Клавдии Вальмонт, прекрасной интендантке, бывшей ему другом и дарившей ему любовь, когда К.И.Ф. «Непокорный» возвращался в порт приписки Аталанту. Брим усмехнулся уголком губ, глядя, как Гадор постепенно озаряет гавань. Даже теперь ему трудно определить, кем стала для него Клавдия — другом, любовницей или чем-то большим — в те первые безумные месяцы после свадьбы Марго. Одно несомненно: она была первейшей кухаркой в известной ему Вселенной. У него и теперь текли слюнки от воспоминаний о ее стряпне.

Клавдия тоже ушла из его жизни — он сам так захотел. Он просто перестал отвечать ей, когда понял, что его дела в Авалоне не сулят ничего хорошего. Утрата ее искрящихся бодростью писем была высокой платой за гордость, но лучше уж так, чем дать ей понять, какой крах он потерпел на гражданке.

Поразмыслив еще немного, Брим сунул руки в карманы и зашагал вниз с холма — на этот раз к старой припортовой части Аталанты, где думал поискать работу. Быть может, когда-нибудь он еще решится увидеться с Клавдией — но не раньше, чем утвердится немного в этой новой послевоенной жизни, которая так долго его отвергала.

* * *

Меньше чем через полметацикла быстрой ходьбы он оказался в полузнакомой путанице темных улочек и мутных каналов, где стояли ветхие дома из древнего кирпича и камня. Воздух насыщали таинственные и узнаваемые запахи товаров, свезенных со всей галактики. За булыжником и мерцающими трамвайными путями виднелся старый склад, где когда-то висела фиктивная вывеска Космоспасательной Службы Со Скидкой. Это здание, теперь необитаемое, тогда служило штабом одной из самых блестящих за всю войну разведывательных операций. Брим получил за нее Императорский Крест — и вот теперь старая развалина сама напомнила ему о себе.

Брим осмотрелся. Если он собирается найти работу, то лучше всего начать отсюда. Даже в этот ранний час улицы здесь кишели прохожими, явно спешащими по делам. Интересно, чем они занимаются? Раньше, насколько он помнил, в Аталанте так одевались рабочие: мешковатые штаны или широкие юбки с яркими рубашками и блузами. Верхней одеждой служили широкие куртки или безрукавки с высоким воротом. К этому часто добавлялись пестрые шляпы и богато разукрашенные передники различных гильдий. Веселый, яркий народ эти аталантцы. Брим помнил это и стремился как можно скорее стать одним из них. Помимо всего прочего, КМГС так и не обрел большого влияния в этом пострадавшем от войны городе. Здесь люди понимают, что без силы не обойтись.

Работу здесь скорее всего нужно искать на стройке, решил Брим, глядя на новый дом, растущий в нескольких кварталах от него. Там люди точно нужны, даже если строительство идет вполовину так быстро, как кажется. Но куда обращаться, вот вопрос? Брим уже миновал три заведения, смахивающие на конторы по найму. Они повсюду одинаковы — на Авалоне, в Аталанте, даже на Карескрии. Вся беда заключалась в том, что он с трудом изъяснялся и совсем не умел читать и писать на галасийском диалекте, которым пользовались местные жители. И это оказалось серьезным препятствием. Брим убедился, что на языке жестов о работе не столкуешься: он побывал в каждом из агентств и нигде ничего не добился. Если бы он только мог заставить себя разыскать Клавдию! Она бы ему помогла — он знал, что помогла бы. Но гордость была единственным, что у него осталось, — он не мог отказаться заодно и от нее.

За несколько следующих метациклов он нашел еще два агентства по найму и добился там не больше, чем в других. Каждый раз он выходил на улицу совсем убитый — и все более голодный. Утро тем временем переходило в день. Остановившись перед каким-то кафе, чтобы сориентироваться, он вдохнул восхитительный аромат свежезаваренного кф'кесса, и у него потекли слюнки. У него давно уже не было и маковой росинки во рту.

Брим нахмурил брови. Через улицу от кафе находилась одна из градгроутских миссий, которых в Аталанте было пруд пруди. Как это он раньше о них не подумал? На войне он часто имел дело с монахами этого ордена и ни разу не встречал ни одного, кто хотя бы немного не говорил по-авалонски. В то время он над этим не задумывался. Офицеру Имперского Флота все равно, кто на каком языке говорит. Тогда он был таким большим человеком, что в собственных бриджах не помещался, и не усваивал того, что могло бы пригодиться в будущем. Ничего — такие уроки даже полезны, если он хочет вылезти из дыры, в которую загнала его жизнь.

Перебежав через оживленную улицу, Брим толкнул дверь и оказался в простором круглом помещении. Он улыбнулся. Все здесь странным образом напоминало и погибший градгроутский монастырь, и орбитальные форты, сыгравшие столь важную роль в спасении Аталанты.