Улица Окопная - Кари Хотакайнен

«Наш двор» не рассказывал читателям об этих страхах, это не представлялось важным.

Внимание заострялось на интонациях и оттенках.

В племени жителей частных домов сквозил дух единения, крепкое МЫ, хотя они наверняка ничего не знали друг о друге. Но форма жизни и страх изменений объединяли их. Они говорили о жизни за границами их территории с опаской, настороженно, по меньшей мере. В статьях упоминалось о новых городских планах застройки, словно о тайных заговорах им на погибель.

Мужик, дававший интервью, содрогался от мысли, что по соседству с их районом возведут муниципальные дома. Между строк читалось: «Что же будет с нами?» Кто-то осуждал недавно спланированные велодорожки, которые решительно изменили маршрут вечернего выгула их золотистого лабрадора.

Пульс слегка участился.

Отложив на некоторое время журнал в сторонку, я задумался, а какой журнал выпустили бы бойцы домашнего фронта, если б вдруг объединились. На прилавках появляются десятки изданий по вопросам жилья, благоустройства дома, оформления интерьера, приготовления пищи, так что у нового издания, освещающего домашние дела в прежнем стиле, нет шансов. Новый журнал призван рассматривать домашнюю жизнь с совершенно новой позиции, показать всему миру незримых мужчин, которые в полумертвом состоянии бродят между гостиной и спальней, укачивая температурящего ребенка, которые без устали продолжают поиски идеального соотношения яичного белка и молотого перца, которые безропотно выслушивают проблемы и душевные переживания своих любимых и которые в конце концов валятся на диван с температурой под сорок, потому что неделями не заботятся о своем здоровье.

Журнал может также проводить жесткую военную пропаганду и выступать против избалованного средствами массовой информации скопища мужиков, которые скитаются по лесам, взбираются на горы, спускаются по речным порогам, проторяют тропы по снежной целине и продают этот мужской образ жизни спонсорам. Те, в свою очередь, налепляют наклейки на задницы этих бородачей, ничего не знающих о реальных испытаниях, чтобы они смогли рассказывать о своих увлекательных приключениях в горах по телику.

Пульс стал, как у зайца.

Однако следовало не думать о создании собственного журнала, а заняться делом.

«Наш двор» рассказывал в статье на четырех страницах, чем различаются люди, живущие в собственном доме и в городской многоэтажке. Автор, психолог Лаури Мякинен, стоял под яблоней, у ног его терся спаниель. По мнению Мякинена, окружение существенно влияет на духовное состояние человека. Он полностью поддерживал образ жизни в частном доме и от всей души рекомендовал его – особенно тем, у кого наблюдаются предпосылки к переутомлению в осенне-зимний период и вообще к грусти. Мякинен писал, что как реалист он понимает, что не у всех есть достаточно средств на приобретение собственного жилья. При этом подчеркивал, что даже кратковременное посещение дома и двора знакомых может помочь в преодолении трудностей. Деревья – наши друзья. Мякинен ссылался на австралийское исследование, согласно которому, живущие в окружении деревьев люди способны на более прочные отношения, нежели те, кто всю свою жизнь проводит в городе среди бетона и стали.

Сам Мякинен только десять лет назад переехал в собственный дом и не перестает сожалеть о столь позднем решении. Если б он только знал, какой внутренний покой обретет благодаря яблоневым деревьям и двору, он бы сделал выбор гораздо раньше.

Следующий разворот представлял фотографию всей семьи: Мякинен, его жена Мари и мальчишки-близнецы Сами и Мике. У каждого в руках грабли, а подпись вещала, что все они любят осеннюю уборку листьев. Смена времен года и способность природы к обновлению и повторению учат нас понимать бренность сущего, утверждал Мякинен. Он сказал, что проникся ясностью осени и зарождающейся силой весны только у себя во дворе, где он, устраняя следы прежнего владельца, сковырнул весь асфальт, чтобы дать дорогу мощи матушки-земли. Мякинен также поведал, что после сауны часто валяется голышом на траве в восторженном состоянии, как Илмари Пимия из группы «Носители огня».[9]

Я не нашел в источниках, которыми располагал, ни этого Пимия, ни его группу, но, по-видимому, Пимия был какой-нибудь известный плотник или архитектор, который таким образом праздновал окончание строительства дома.

Вырезав с последний страницы журнала бланк заказа, я заполнил его и сунул в кроссовку, чтобы вечером кинуть в почтовый ящик. Перелистав телефонную книгу, нашел адрес Лаури Мякинена. Вальдшнепов переулок, дом четыре. Это километрах в пяти от моей квартиры, по ту сторону Центрального парка.

Я вытащил из духовки почти черные булочки, выложил на тарелку две штуки и налил в стакан молока. Запивая обжигающие булки холодным молоком, я рассматривал фотографию Мякинена. Он глядел на меня преданным собачьим взглядом. Я прикинул, какой он породы. Для финской лайки он слишком инертный, для золотистого Лабрадора – слишком выразительный, для бульдога – слишком гладкомордый. Не столь уж я поднаторел в собаках, чтобы выбрать породу. Вспомнилось, как Хелена, окрыленная мечтами о доме, говорила мне о собаке и привлекала мое внимание фотографиями каких-то щенков.

Дом, семья, трава, сауна, крыльцо, почтовый ящик, собака.

Глядя на сердобольную рожу Мякинена, я составил список слов, объединенных главным.

Дом, дети, газонокосилка, шланг, печка-гриль, собака.

Дом, жена, керамические гномики во дворе, счет за воду, поленница, собака.

Дом, воспоминания, винтовая лестница, ночной тариф на электричество, собака.

Прихлебывая молоко, я кусал булку и мычал. Подумалось, что примерно таким я и буду в старости. Бормочущий под нос старикан, люстра на потолке, собранная из осколков памяти и разрозненных мыслей, или ржавые качели во дворе, которые не тревожили многие годы и которые взвизгивают, когда на них садятся.

Я вышел перекурить на балкон. Верхние соседи с треском захлопнули балконную дверь.

Я хлопнул дверью со всей силой, как только мог. Если стекло разобьется, это обойдется нам в четыреста марок. Мы уже обсудили вопрос с Лееной. Случись что, отправлю счет мерзавцу этажом ниже. Не захочешь, а ругнешься. Этот тип не понимает, чего добивается своим курением.

Леена заварила чай, и мы вместе отредактировали текст на желтом листке-наклейке. Леена надеялась, что мы сдержимся в выражении эмоций и не снизойдем до низкого стиля.

«Бог создал весну, дабы мы наслаждались ее запахом и – с отступлением зимней темноты – могли впитывать силу ее света, но некоторым это недоступно. Они только чадят своими отравленными головешками на балконах, добиваясь того, чтобы лето не пришло в полном объеме к тем, кто этого заслуживает. Может быть, настало время задуматься над собственными деяниями?»