Успеть до полуночи - Рекс Тодхантер Стаут

– Он следил за мной?

– Так точно.

Она перевела взгляд с меня на Вулфа:

– Вот как они со мной.

Левая рука у нее снова начала трястись, и миссис Уилок обхватила пальцы правой рукой и крепко стиснула.

Вулф закрыл глаза, вероятно, чтобы не увидеть еще раз ее языка. Но тут она вдруг поднялась и спросила, нельзя ли воспользоваться ванной.

Я сказал: конечно – встал и открыл малозаметную дверь в дальнем углу кабинета, за моим столом слева.

Миссис Уилок провела там добрую четверть часа, не издав при этом ни звука. Перегородка у нас, как все внутренние стены на первом этаже, звуконепроницаемая, но у меня слух острый, а я ничего не услышал. Я сказал что-то на этот счет Вулфу, но тот только хмыкнул. Через некоторое время он бросил взгляд на часы: без двадцати четыре. С тех пор он вскидывал на них глаза каждые две минуты. Ровно в четыре Вулф поднимается к своим орхидеям. До четырех оставалось девять минут, когда дверь из ванной открылась.

– Прошу прощения, – подойдя к Вулфу, сказала миссис Уилок своим низким, ровным голосом. – Пришлось принять лекарство. Кормят в отеле хорошо, но я там есть не могу. Все это время я почти ничего не ела. Но вы, наверное, хотели сказать мне еще что-то?

– Молочный тост, – ворчливо произнес Вулф. – Мой повар Фриц Бреннер делает их потрясающе. Сядьте.

– Я не смогу его съесть. В самом деле.

– Тогда горячий бульон. Домашний. Будет готов через восемь минут. Мне сейчас нужно вас покинуть, но мистер Гудвин…

– Не могу. Я должна вернуться в отель, чтобы поговорить с остальными о мисс Фрейзи… Думаю, да… Нет, обдумаю в автобусе. Это все-таки жульничество.

Она сняла со спинки кресла свое пальто, а я подошел и подержал его, чтобы она оделась.

Зная, что в это время дня на остановках толпы народа, а также твердо уверенный в том, что это не разорит ЛБА, я заставил ее взять доллар на такси, который она не хотела брать, пока я не пообещал внести его в список расходов. Когда я запер за ней дверь, Вулф уже входил в лифт.

– Ответы ты положил в сейф, – констатировал он.

– Да, сэр, во внутреннее отделение. По телефону я уже доложил, что присутствовали Бафф, О’Гарро и Тэлботт Хири, но не сказал, что до дома меня подвез на такси Хири и предлагал двадцать баксов, чтобы я впустил его в дом и он немедленно поговорил бы с вами. Я сказал…

– Дословно, пожалуйста.

Я передал разговор дословно, и это было вроде разминки, учитывая, что вечером он потребует дословную запись всех бесед за весь день, с пятью или шестью посетителями, и я ему ее представлю. От себя я добавил:

– Так, в скобках: Хири со мной не справится, только разве что позовет еще кого-нибудь, чтобы меня держать. Не хотите ли, чтобы я ему где-нибудь вмазал?

Он сказал, что нет, Хири подождет, вошел в лифт и поехал вверх, а я пошел в кабинет.

У меня оставалось несколько еще не сделанных дел, и пора было напечатать беседы с мисс Фрейзи и миссис Уилок. Не то чтобы я считал, что в них может оказаться нечто важное. Я прекрасно знал, что Вулф всего лишь закидывает удочки в надежде случайно выловить факт или какое-то слово, которое даст толчок для расследования, так как метод этот срабатывал множество раз и приносил фантастические плоды, но тут от гения требовалась не менее фантастическая скорость. Финалистов у нас пятеро, и на каждого нужно время, а времени было в обрез. Вулф должен был успеть до полуночи двадцатого апреля.

Я уже наполовину напечатал беседу с Фрейзи, когда зазвонил телефон.

– Кабинет Ниро Вулфа, говорит Арчи Гудвин, – сняв трубку, сказал я.

Мужской голос произнес:

– Мне нужно поговорить с мистером Вулфом. Это Патрик О’Гарро.

Они явно плевали на традиции. Эти слова мистер О’Гарро должен был сказать своей секретарше, а та должна была дозвониться до меня и минут пять уламывать, чтобы я позвал к телефону Вулфа. Единственное, чем это можно было объяснить, – это тем, что играли они на грани фола, и никто, даже секретарши, не знали про Ниро Вулфа.

– Он занят, – ответил я, – хотя, если я попробую отвлечь его ради телефонного звонка, может и получиться. Хотите использовать меня как передаточное устройство?

– Я хочу спросить, продвинулся ли он в расследовании хоть сколько-нибудь?

– Разве что в своих умозаключениях. Он же сказал, чтобы звонили вечером. Он встретился только с мисс Фрейзи и миссис Уилок. Как насчет остальных?

– Потому я и звоню. Сьюзен Тешер явится в шесть, Хэролд Роллинз – в семь, но Янгер не приедет. Он лежит в номере с приступом аритмии. От окружного прокурора его привезла «скорая помощь». От больницы он отказался. Его осмотрел мой врач, сказал, что ничего серьезного.

Я обещал передать это Вулфу и записал гостиничный номер Янгера. Попрощавшись, я снял трубку внутреннего телефона и позвонил в оранжерею.

– Да? – рявкнул в трубку Вулф.

– Только что звонил О’Гарро. Одна придет в шесть, другой в семь, а Филипу Янгеру в окружной прокуратуре стало плохо с сердцем, приступ аритмии, так что он лежит в номере. Должен ли я навестить больного?

– Вернись к шести.

Я сказал, что понял, и в трубке загудело.

Я задержался лишь на пару минут. После одного случая много лет назад я дал себе слово никогда не идти без оружия по делу, связанному с убийством, хотя на этот раз мы занимались не убийством, а всего лишь пытались вычислить вора. Потому я постоял немного, раздумывая, решил, что разницы никакой, достал из стола кобуру, надел, достал оттуда же свой «марли» 32-го калибра, зарядил, сунул в кобуру, вышел в прихожую и крикнул Фрицу, чтобы тот запер за мной дверь.

Можно было не сомневаться, что коридорная на восемнадцатом этаже «Черчилля» не пожелает мне ничего сообщать, поскольку газетчики, конечно, уже охотились за нашим квинтетом, и потому я предвосхитил беседу с ней встречей с Тимом Эвартсом, который работал в отеле первым заместителем начальника службы безопасности, а заодно штатным детективом и был мне кое-чем обязан. Он вернул мне должок, позвонив коридорной по телефону, но лишь после того, как я дал слово не устраивать стрельбу и не находить в номерах трупы, а всего-то от нее и требовалось только покрутить в руках мою визитку и показать, куда идти.

Номер 1826 оказался примерно в середине длинного коридора. В коридоре никого не было, кроме горничной с полотенцами, из чего я сделал вывод, что наши коллеги, состоявшие на службе у города, еще не взяли отель под наблюдение. На первый же мой короткий стук в номер 1826 из-за двери послышалось довольно тихое приглашение войти, и я вошел и могу засвидетельствовать, как ЛБА расстаралась для своих гостей. Это был номер за пятнадцать долларов, с двумя односпальными кроватями, которые стояли головой к стене слева. На одной под одеялом лежал натуральный король Коль Старый, бледный, с копной растрепанных белых волос и больными глазами.