Двенадцать прикосновений к горизонту - Михаил Самарский

– Понимаю, – кивнул я и, набравшись смелости, спросил: – Вы дочку вспомнили?

– Ну а кого же? Нетрудно догадаться. Такая врунья стала, уму непостижимо. И, главное, врёт даже тогда, когда врать-то вовсе и не нужно, то есть так, по инерции. Скажи, ты часто врёшь родителям?

– Бывает, – признался я.

– А зачем?

– Разные ситуации бывают, – отвечаю я уклончиво.

– А не пробовал вообще не врать?

– Пробовал, – говорю.

– И что?

– Хотите откровенно, дядь Федь? – улыбнулся я.

– Хочу! – воскликнул водитель. – Хочу, Миха.

– Понимаете… – начал я, но осёкся: – Только без обид, ладно?

– Договорились! – сказал Фёдор и протянул мне руку.

– Конечно, – продолжил я, пожав руку водителю, – взрослые хотят слышать от нас всю правду. Но, во-первых, взрослые и сами иногда привирают, а во-вторых, чтобы мы говорили вам стопроцентную правду, мы должны быть уверены, что не сделаем себе хуже.

– Это ещё как? – удивился он.

– Недавно один мой знакомый из нашей школы признался родителям, что несколько раз пробовал курить травку…

– И что?

– Все осенние каникулы дома просидел. Ни в кино, ни гулять, ни даже к девчонке не отпустили. Вот и говори правду после этого. А ведь родители сами и не догадывались, что он уже курил с пацанами. Понимаете?

– Строгие, наверное, родители? – спросил Федя.

– Слишком строгие, – поправил я. – Так нельзя. Он же больше им ничего не скажет. А вы бы что сделали?

– Блин, – тяжело вздохнул он, – вопрос непростой. Если бы только покурил, это одно. Но тут… эта гадость… Это же… это трагедия для родителей.

– Какая трагедия? Он же сам признался… Зачем было его унижать после этого? Ну, поговорите с ним, объясните, что почём. Мы не тупицы… Мы всё понимаем. Вы что, думаете, я не знаю, что это такое? Или не понимаю, что это может привести к тяжёлым последствиям? Понимаю. И приятель мой понимал. Но ошибся. Кто не ошибается? Так он сам пришёл и во всём сознался. В результате чуть со своей девчонкой не поругался.

– А девчонка тоже курила? – вздёрнул брови Федя, да так смешно, что я не сдержался и прыснул в кулак.

– Ну при чём тут «курила»? – говорю. – Она на все каникулы осталась одна. Подружки с пацанами, а она, как вдова, ходит одна. Ни в кино, ни потусоваться.

– А-а, ты в этом смысле. Ну да, это не совсем «гуд». Тут я с тобой согласен. Хорошо. А вот ты что бы сделал на месте родителей своего приятеля?

– Если честно, ничего.

– Нет, ну это не разговор, – махнул рукой мой спутник. – Как это ничего? Может, ещё по головке его погладить?

– Да, – решительно ответил я. – Погладить! Ну, дядя Федя, как вы не поймёте? Он сам рассказал! Понимаете? Сам пришёл и всё выложил. Если говорить по справедливости, то родители не имели права его наказывать. Потому что ничего не знали. А потому должны были похвалить или, как вы говорите, по головке погладить за правду, а потом читать лекции. В самом деле, я по себе знаю: лучше с меня слово взять, что я больше не сделаю то или иное, чем ругать и наказывать.

– Ты смотри, – хмыкнул он, – а ты гусь не простой.

– Ну вот, – нахмурился я, – и откровенничай с вами после этого…

– Обиделся, что ли? – Водитель слегка толкнул меня в плечо. – Ладно, чего ты. Я шутя. Не дуйся, больше не буду обзываться.

Немного помолчав, я спросил:

– А вы как поступаете с дочерью? Как её зовут?

– Светка, – сказал Фёдор и, почесав макушку, добавил: – Тоже иногда гулять не отпускаю. Но ей скоро шестнадцать. Как её накажешь? Не ремнём же… Да и девка всё-таки. Чёрт его знает, как правильно… Да… Но я с тобой согласен, Миха, что за правду наказывать нельзя. На сто процентов согласен.

Какое-то время мы ехали молча. Фёдор о чём-то крепко задумался, а потом вдруг сказал:

– Ладно, Миха, откровенно, так откровенно. А как ты относишься к наказанию, допустим, ремнём? То есть к физическому наказанию?

– Плохо, – ответил я. – Очень плохо.

– А как же Библия?

– А что, в Библии рекомендуют лупить детей ремнём? – удивился я.

– Ну, образно. Там вроде как пишется: мол, не хочешь потерять сына своего – не жалей розг для него.

– Не знаю, – продолжил я. – Вы хотели услышать моё мнение? Я лично против такого наказания. Мне кажется, взрослые должны уметь объяснять словами.

– Ну а если дитя слов не понимает? – насупился Федя. – Вот тебя наказывали ремнём?

– Было пару раз, – признался я. – Но… сдаётся, отец сам потом сильно жалел об этом. Я пришёл к такому выводу: если ребёнок не понимает слов, значит, либо взрослые не те слова говорят, либо сами не знают, чего хотят от ребёнка.

– Это ещё как? – вздёрнул брови мой собеседник.

– Я пока не могу это объяснить, – честно сказал я. – Эта мысль у меня где-то внутри сидит. У меня есть знакомые сверстники, которых родители постоянно наказывают физически.

– И что они, твои сверстники, говорят? Помогает?

– Не-а. Некоторые даже назло что-то не так делают. Так и говорят: если бы попросили по-доброму, я бы послушался.

– Но ведь не все такие, верно? Кто-то же делает выводы? Понимает, что, если что-то не так, получит. А как ещё добиться послушания?

– Какие выводы, дядь Федь, – возразил я. – Это послушание вынужденное. Лупить ребёнка ремнём – это значит унижать его. Понимаете?

– Ну, это ты лишка хватил. При чём тут унижение?

– Самое настоящее унижение. Взрослый просто сильнее, вот и машет ремнём. А представьте ситуацию, когда силы равны. Стал бы отец бить ребёнка? Почему взрослых детей не лупят? Потому что можно и сдачи получить. Правильно? А слабого можно наказывать и не бояться последствий. Да, пацан или девчонка, конечно, сделают вид, что послушались, и будут стараться соблюдать указания, но это не из-за того, что они стали лучше и сознательнее. Нет. Просто они боятся. То есть родители делают из них трусов. Но, извините, уважения ремнём вы всё равно не добьётесь. Вы знаете, что я заметил? Те дети, которых наказывают физически, они какие-то не такие…

– В смысле? – перебил он меня. – Что значит не такие?

– Ну как бы вам правильно сказать. Хитрые, что ли. И подленькие, изворотливые. Они никогда не говорят прямо, всегда намёками. А если что-то натворят, начинают валить на других. То есть они правды боятся как огня.

– Правды, говоришь, боятся, – усмехнулся он. – Ну а ты вот зачем наврал своим, что поехал к другу? Ты правильно поступил?

– Неправильно, – согласился я. – Но я по приезде всё равно расскажу своим, что ездил в Ростов. Не стану врать. А наврал потому, что никто меня не отпустил бы.