Иди, поймай свою звезду. Караван мертвецов. Адам и Ева - 2 - Павел Шумил

– Коша, это я лучший силовик в обитаемом космосе. Слово дракона!

Оборачиваюсь и печально смотрю на нее.

– Да, я дура набитая! За четыре века мог бы и привыкнуть.

Обида тает. Но тут обращаю внимание на ее хвост. Нет, она ни в чем не раскаивается. Устроила цирк с подменами, выставила меня дураком, и ни в чем не раскаивается. Даже если извинится, это будет лишь дань правилам хорошего тона. Уныло тащусь в свой бункер и тупо смотрю на экран. Составляю список литературы по силовой энергетике, отправляю на очки Майи. Силовик из нее никудышный, но чтоб не подумала, что я выгоняю ее из группы. Запираю дверь, блокирую внешние вызовы и начинаю яростно работать. Яростно – потому что все очень плохо. Все надо делать с нуля. Подходящего звездолета нет. Полюса сто на сто метров не годятся. Нужно брать те самые, о которых говорил Платан. Полтора на полтора километра. Только тогда нуль–т захват объекта в открытом космосе перестает быть игрой в русскую рулетку. Бегут часы, сутки, недели. Ем не отрываясь от дела. Сплю урывками, когда валюсь с ног от усталости. Где свалюсь, там и сплю. Не привыкать. С каждым днем идея обретает форму. Обрастает железом, как у нас говорят. Наверху тоже не бездельничают. Свою часть работы Уголек делает быстро и точно. Платан руководит постройкой восьми сверхмощных станций нуль–т для переброски нашего звездолета. Никто никогда не перебрасывал по нуль–т целые звездолеты. Не было необходимости. Я первый. Кроме того, если физики не придумают, как стабилизировать звезду, я раскидаю ее по пространству с помощью своих установок. Правда, это ненамного лучше взрыва, так как внутри звезды очень горячие протоны. Зато не будет гамма, жесткого рентгена и бэта–излучения. Вообще–то это варварство – строить в металле корпус станции, пока начинки нет даже в проекте, но время, время! И габариты я задал с запасом. Что называется, на вырост.

Кончаем с компьютером спорить насчет криогенного фазоконтроллера, и вдруг выясняется, что все! Проект готов. Оборачиваюсь и ошеломленно смотрю на суммарную диаграмму. Все квадратики красные. Ни одного зеленого, синего или желтого. Все узлы спроектированы. Вызываю на очки трехмерную компьютерную модель нуль–т станции и брожу по ней. Такого еще не было. Гордость переполняет грудь. Того и гляди лопну. Все самое современное, самое мощное. Это все придумал я!

Переключаюсь на звездолет. Все вокруг красное. Проектирование закончено. Можно выходить из добровольного заточения. Но сначала – привести себя в порядок. С неохотой лезу в кабинку пескоструйки под названием «драконий душ». Потом плещусь в маленьком бассейне. Любуюсь собой в зеркало. Все ничего, но глаза красные как у кролика–альбиноса. Застегиваю под подбородком очки и затемняю стекла, чтоб не так бросалось в глаза. Снимаю блокировку с замка двери, выхожу и наступаю на чей–то хвост. Хозяин хвоста пронзительно взвизгивает. Опознаю по голосу Уголька. Поспешно просветляю стекла очков и сажусь от удивления на хвост. В коридоре перед дверью разбит маленький походный лагерь. Немытая посуда, кое–что из мебели, компьютер. На стене висит большой голографический экран. На полу брошен спальный матрас. Уголек выпутывается из одеяла.

– Ты что тут делаешь?

– Тебя дожидаюсь.

Вспоминаю, что мы вроде как поссорились. Это было так давно…

– Идем наверх. У нас каникулы – две свободные недели. Мы их заслужили.

– А тут… убрать… надо.

– Потом кибера пришлю, – беру ее под локоть и тащу к вагончику метро.

– Коша, погоди… Там мама с Корой. Да, впрочем, не в них дело. Коша, я извиниться хочу. За эти недели столько речей составила, а сейчас слова в горло не лезут. Принцип равновесия, да. Ты весь открыт, и с тобой нельзя наполовину… Надо как ты. Я привыкла все в себе держать, а при тебе так нельзя. Неадекватно это, несправедливо. Я исправлюсь, а если нет, гони меня к чертовой бабушке. Я тут под дверью столько всего передумала…

Прижимаю ее к себе, пока не наговорила глупостей, веду к вагончику метро. Уголек явно нервничает. Что–то еще нахулиганила. Прокручиваю в очках запись нашего разговора.

– Ты с мамой поругалась?

Грустно кивает.

– Из–за меня? – опять кивок. Детский сад, честное слово. Живем пятую сотню лет, а ведем себя…

Вагончик останавливается, открывает двери. Поднимаю Уголька и несу перед собой. То ли она растолстела, то ли я ослабел. Зарядку по утрам делать надо. Подкидываю, ловлю на плечо, так и несу, хвостом вперед.

– Что ты делаешь?

– Я обещал носить тебя на руках по часу в день.

– Так то на руках…

– Провинилась – терпи.

Уголек послушно обвисает, скрещивает лапы за спиной, будто они связаны.

– Это моя добыча! – реву я, и гулкое эхо бродит по пустым коридорам. Нет, не пустым. За поворотом – комитет по встрече в полном составе. Кора, Анна и новенькая… Вспомнил, Майя! Уголек на плече начинает трепыхаться. Звучно шлепаю ее по заду, чтоб успокоилась. У встречающих отваливаются нижние челюсти. Проходя мимо Анны приседаю, обхватываю ее левой лапой, резко выпрямляюсь, подбрасываю и ловлю на плечо. Позвоночный столб просит пощады. Мы, драконы, не рассчитаны на то, чтоб бегать на задних лапках с грузом десять тонн. Да и лучше бы на этом месте стояла Кора. С Анной шутить опасно. Когти у нее о–го–го, а язык еще острее. Но пока молчит. Ошарашена.

– Мастер, ты куда нас несешь?

– На Канарские острова. Пурум пурум пурум–пум, пурум пурум пурум!

– Что?

– Не сбивай с мысли. Песня рождается.

Пешком идти, конечно,

Не очень–то легко,

Не очень–то приятно

И о–очень да–ле–ко!

Песня не моя, но готов спорить на собственный хвост, они ее не слышали. Кора с Майей семенят сзади. Кора удивлена, мордашка у Майи испуганно–восхищенная.

– Мастер, а зачем нам на Канары?

– Там тепло, там яблоки, – пытаюсь филейной частью Анны повернуть ручку двери нуль–кабины. Майя робко протискивается и открывает. Забиваемся все впятером в кабину, диктую Коре код. Выходим из кабины на самом настоящем необитаемом острове. Рощица пальм приветливо машет широкими листьями. Остров необитаемый, потому что по всему берегу на расстоянии ста метров друг от друга стоят плакаты:

ГЕНЕТИКО–БИОФИЗИЧЕСКИЙ ПОЛИГОН

Вы можете неограниченно долго жить на этом острове, употреблять в пищу любые плоды, но администрация полигона никакой ответственности за вашу жизнь и здоровье не несет!

P.S.

Ближайшая нуль–кабина находится в павильоне в центре острова.

Сгружаю драконочек на песок и расправляю усталые плечи. Анна с интересом изучает ближайший плакат.

– Это какой же умник такое сочинил? Мастер, ты куда нас завез? Хочешь потравить всех?

– Я тебе анекдот про Ивана Сусанина рассказывал? Форест, форест, форест. Ин зэ мидэл оф зэ форест Иван Сусанин энд…