Загадка поющих камней - Чарльз де Линт

Мысли стали перескакивать с одного предмета на другой, и вскоре Минда незаметно для себя уснула.

Она проснулась и не припомнила никаких сновидений.

Минда хорошо отдохнула, несмотря на все неудобства. Она села, потянулась и огляделась по сторонам. Солнце только поднималось над восточным краем леса, и луг искрился от росы. Минда невесело усмехнулась. Первую ночь свободы она провела на жесткой земле, и к тому же довольно сырой. Но девушка не расстроилась. Солнце и быстрая ходьба быстро высушат мокрую одежду. Минда наскоро позавтракала куском сыра и отправилась в путь.

В мире была весна, а она почти забыла об этом. В городе смена времен года не так заметна, но здесь обочины дороги пестрели пурпурными орхидеями, желтыми лютиками и калужницей, боярышник и рябина стояли в цвету. Над головой нависали ветви дубов и раскидистых вязов, усыпанные яркими зелеными почками. В полях виднелись бело-розовые яблони.

Минда легким шагом продолжала свой путь, наслаждаясь буйством красок, любовалась плавными контурами холмов, поднимавшихся над горизонтом. Широкий простор беспрестанно напоминал, что она — всего лишь маленькая песчинка в бескрайнем мире.

В мирах, поправила себя Минда. И как же эта песчинка сможет отыскать свой путь?

Один вопрос нередко влечет за собой следующий, и вскоре она уже беспокоилась, не разгадал ли Хадон ее замысел и не отправился ли в погоню с самого утра? А если…

Теперь Ильдран будет стремиться завладеть твоим телом.

Неожиданно Минде показалось, что за ней кто-то следит. Она огляделась по сторонам, посмотрела назад, но никого не увидела. Северная дорога на Волдли не была особенно оживленной, и этим утром Минда еще не встретила ни одного путника. И все же чувство, что за ней следят, не проходило.

Минда стремительно проскочила зеленую изгородь и пошла вдоль дороги по полю, перепрыгивая рытвины и продираясь через заросли кустарника. Кисти рук и предплечья мгновенно покрылись царапинами. Неприятное ощущение становилось все сильнее. От страха она все ускоряла и ускоряла шаг, пока не перешла на бег. В конце концов Минда упала, споткнувшись о корень молодого букового деревца, и, задыхаясь, осталась лежать на траве.

Никто ее не преследовал, никто не шпионил. Минда оглянулась назад. Под легким ветерком колыхались трава и ветки кустов. Солнце близилось к зениту и стояло почти над головой, ни с одной стороны ей ничто не угрожало. Неподалеку на ветвях клена стрекотали две сороки, а из-за куста боярышника выглядывал маленький любопытный зайчонок. Высоко в небе лениво парила пустельга.

— Глупышка Сили, — пробормотала Минда.

Она поднялась на ноги, и испугавшийся зайчонок скрылся в траве, а сороки замолчали и повернулись, чтобы посмотреть на незнакомку. Как только Минда вновь пролезла сквозь зеленую изгородь, сороки поднялись в воздух и проводили ее резкими насмешливыми криками. Быстрая ходьба постепенно успокоила Минду, и через некоторое время она уже и вовсе не понимала, отчего так перепугалась.

Наезженная дорога могла привести ее в Волдли, но Минда собиралась свернуть на тропинку, ведущую к кромлеху, не доходя примерно шести миль до городка. Однажды она уже проделала этот путь вместе с дядей Томалином несколько лет назад, когда Хадон закрыл гостиницу на две недели, а сам отправился на юг.

Дядя Томалин очень нравился Минде. В нем было все то, чего не хватало его брату. Оба они были рослыми и крепкими мужчинами, но при всей своей силе дядя Томалин обладал веселым нравом, а Хадон был вспыльчив и угрюм. Все дело в выражении глаз, как считала Минда. У Томалина были такие же бледно-голубые глаза, но в них светилось добро, и взгляд притягивал людей. В тот день, когда они вдвоем путешествовали по этой дороге, Томалин привел ее к кромлеху.

— Что значит один или два лишних денька? — говорил он со своим деревенским акцентом. — У нас целых две недели, девочка, и никто нам не помешает. Мы еще успеем попасть в Волдли, а если и нет, то выспимся и в канаве!

Это были лучшие две недели в ее жизни, считала Минда, с улыбкой вспоминая те дни. Частенько ей хотелось, чтобы ее мать вышла замуж за Томалина. Как-то она сказала об этом дяде, но он только пожал плечами.

— Что есть, то есть, так к чему об этом говорить?

Минда никак не могла понять, что именно привлекло ее мать в Хадоне. В Фернвиллоу она никого не могла об этом спросить, поскольку они приехали в город, когда Минде уже было два года, а ее мать умерла. Никто в Фернвиллоу их не знал, а Хадон только сердито взглянул на нее, когда Минда спросила о матери. Временами ей казалось, что она помнит ее, но эти воспоминания были слишком расплывчатыми. Томалин тоже не мог ей помочь.

— Она была важной леди, — вот и все, что он сказал о ее матери.

— Но какой она была? Как держалась?

— Знаешь, когда ты улыбаешься, ты очень похожа на нее, кроме того, вокруг нее всегда царило спокойствие — в этом вы сильно отличаетесь! Но я не был с ней хорошо знаком. Она приехала издалека, это правда, но мало разговаривала. Хадон привез ее с собой из одной из своих поездок — в те дин он много путешествовал. Тогда она уже была беременна тобой, а когда тебе исполнился год, она умерла. Потом Хадон купил эту гостиницу.

В первый же день, когда они приехали на ферму, Томалин отвел ее на могилу матери. Минда долго стояла, разглядывая надпись на могильной плите. «Здесь лежит Морвенна, жена Хадона Сили». Образ матери не становился ближе.

— Как ты думаешь, она бы любила меня? — спросила тогда Минда.

До сих пор она помнила, как грустно посмотрел на нее дядя.

— Она бы очень любила тебя, девочка, это я могу точно тебе сказать.

Минда сердито пнула камешек на дороге, прогоняя воспоминания. С тех пор Томалин ни разу не появлялся в городе. Они тогда сильно поспорили с ее отцом относительно судьбы Минды. Томалин настаивал, чтобы девочка жида с ним на ферме, а Хадон ни в какую не соглашался ее отпустить.

Именно на ферме Хадон и будет ее искать, но Минда не беспокоилась на этот счет. Из всех, кого она знала, только Томалин мог обуздать яростные порывы Хадона. Дядя обрадуется, что она сбежала из гостиницы, и быстро отправит Хадона восвояси.

Жаль, что нельзя хоть немного погостить на ферме. Томалин обязательно станет допытываться, куда она собралась, а когда выяснит, ни за что не разрешит идти дальше. Особенно если поверит в реальность ее рассказа. Не то чтобы он стремился управлять ее жизнью, как Хадон, просто он беспокоился за нее, а подобное путешествие было полным безумием. Но Минда должна выполнить обещанное — ради спасения Яна Пеналюрика и ради себя самой. После дня свободы она ни за что не согласится возвратиться к прошлой жизни.

Минда старалась идти ровными шагами и не думать ни о чем, кроме дороги, по которой шла милю за милей.

Едва различимый в сумеречном свете кромлех молчаливо возвышался перед Миндой. Свернув с широкой дороги, последнюю милю она шла по извилистой тропке, и с каждым шагом огромные каменные столбы становились все выше. Наконец девушка вступила под тень кромлеха, и ее сердце забилось вдвое быстрее. Громадные глыбы, неясным силуэтом выделявшиеся на темнеющем небе, казались таинственными и загадочными, даже воздух здесь был насыщен энергией. Минда без труда поверила, что это врата в иные миры. Да и талисман у нее на груди стал заметно теплее.