Тропою тайн - Эйлин Гудж

— Номер тридцать восемь, — зазвучало из репродуктора, пока Монетка отходила от манежа, встряхивая головой, — Скайлер Саттон на Ченслоре…

Скайлер вдруг кожей почувствовала, как все глаза на трибунах и в судейской ложе уставились на нее. Две тысячи зрителей смотрели на девушку в упор в ожидании ошеломляющего зрелища.

«Я должна победить», — мелькнуло в голове у Скайлер. И не только для того, чтобы ощутить вкус победы. «Мне нужно доброе предзнаменование». Скайлер загадала: если сегодня она привезет домой голубую ленту, значит, о родной матери узнает только хорошее.

Дункан в последний раз обошел вокруг Ченслора, оглядел его от удил до задней луки седла и кивнул Скайлер. Одарив ее одной из своих редких улыбок, Дункан хрипло бросил:

— Помни, удача улыбается только тем, кто трудится не покладая рук. Ты уже поработала. Теперь стремись к удаче.

«Нужна еще расторопность, — мысленно откликнулась Скайлер. — Я должна пройти маршрут быстрее всех».

Услышав сигнал, Ченслор вылетел на манеж, как ракета из пусковой шахты. Первый же прыжок через трехфутовую изгородь дался ему легко, как ребенку — через скакалку. Вертикальные крестовины, двойной оксер… жеребец преодолел оба препятствия с огромным запасом по высоте.

«Ты сможешь, Ченс, я точно знаю! Еще один барьер… еще…»

Он взял и пятое препятствие, вертикальный щит с рекламой «Гранд-Юнион маркета», выполненный в виде стенда. Едва копыта коня коснулись земли, Скайлер сжала ему бока, посылая вперед, к следующему препятствию — стенке с двумя жердями поверх нее. Перемахивая через стенки, Ченслор задел передней ногой верхнюю жердь, и она задрожала на опорах. На долю секунды Скайлер охватила паника, но, к счастью, жердь удержалась на месте.

Подойдя к следующей изгороди под слишком острым углом, Ченс забрал вправо, и сразу после прыжка Скайлер потянула поводья влево, из-за чего коню пришлось сделать лишний шаг. Опять потеря драгоценного времени! А оно иссякало, и Скайлер ощущала это так же остро, как жар солнца, опаляющего спину сквозь блузку и жакет. Каждая доля секунды казалась ей каплей крови, вытекающей из рассеченной вены.

Взгляд Скайлер был прикован к следующему, седьмому препятствию. «Итак, мы взлетаем, пристегните ремни…»

Но, приближаясь к изгороди с водяной канавой, Скайлер услышала, как перестук копыт меняет ритм, постепенно замедляется. «Он все понял… он тормозит… О Господи!» Водная гладь зловеще сверкала, и Скайлер начала мысленно подбадривать коня: «Давай же, Ченс, давай! Ты справишься!»

Напрягая все мышцы, Скайлер изо всех сил вцепилась в шею коня, посылая его вперед почти осязаемым усилием воли, которое Ченслор почувствовал так же отчетливо, как удары каблуков в бока, ибо вдруг ускорил бег. Выгнув спину, взвившись дугой над сверкающим прямоугольником, подобрав передние ноги, он резким движением выпрямил их и перелетел через препятствие.

Остаток маршрута дался ему сравнительно легко. Даже тройная комбинация, о которой предостерегал Дункан — лестница перед двумя чередующимися оксерами, — не обескуражила Ченслора. Перескочив последний барьер, он пронесся галопом в ворота, будто подхваченный ревом толпы.

Ни единой ошибки!

Краем глаза Скайлер увидела вспыхнувшие на табло красные цифры — 32,845 секунды. Если никто из ее соперников не пройдет маршрут так же чисто и за меньшее время, ей обеспечена победа.

— Он бесподобен! — воскликнул стоящий у ворот дюжий конюх Расс Константини. — С ним никому не сравниться!

Скайлер, в крови которой все еще бурлил адреналин, молилась о том, чтобы Расс оказался прав… и никто не опередил ее.

Эллисон Брентнер на своем белом чистокровном жеребце Серебряная Шпора пришла к финишу следующей, за 34,032 секунды, потеряв шесть очков. Три случая неповиновения переместили Изобилие с ее наездником Натом Ландоном на четвертое место. А проворство Весельчака свели на нет шестнадцать штрафных очков; спешиваясь, его хозяйка Энн Макаллистер обливалась слезами.

Дункан и его старший конюх Крэг Лузи увели Ченслора в конюшню, а Скайлер осталась у ограды манежа. Следующей по списку шла Микки, и Скайлер не хотелось пропустить выступление подруги.

Но на манеж рысью выбежал черный жеребец, не похожий на Карусель. На нем сидела не Микки, а мужчина изнеженного вида. Встревожившись, Скайлер перевела взгляд на разминочный манеж. Господи, где же Микки?

После непродолжительных поисков на стоянке и в окрестностях ипподрома она нашла подругу в одной из палаток, приспособленных под временные конюшни. С Микки был ветеринар. Доктор Новик, полная женщина с русой длинной, как конский хвост, косой, сидела на корточках перед Каруселью, осторожно ощупывая ее правую ногу вокруг скакательного сустава.

— Похоже на накостник[11], — повторяла врач.

Бледная как полотно, Микки не сводила глаз с ветеринара и выглядела так, словно только что упала с огромной высоты. Скайлер знала, что со временем Карусель поправится, но если накостник серьезный, лошадь на долгие месяцы отстранят от соревнований.

Мягко положив ладонь на круп аппалузы, Скайлер задала вопрос, ответ на который более всего страшил Микки:

— Насколько это серьезно?

— Я порекомендовала бы ей отдохнуть до конца сезона. — Доктор Новик грузно поднялась, громко хрустнув суставами. В палатке было жарко и душно, издалека доносился гул толпы.

— А если вызвать у нее нарыв? — Прошедшее лето Скайлер подрабатывала в Нортфилдской ветеринарной клинике и успела набраться опыта.

— Это может помочь, но больше всего лошади нужен покой. — Загорелое лицо врача покрылось сеточкой мелких морщин. — К сожалению, панацеи у меня нет.

Скайлер прижалась щекой к шее Карусели и вдохнула запах Детского масла, которым Микки чистила шкуру лошади.

— Слышишь, детка? Все обойдется, — пробормотала она, сочувствуя подруге, но зная, что Микки терпеть не может, чтобы ее жалели.

Лошадь фыркнула и дружески толкнула Скайлер боком. Доктор Новик с улыбкой заметила:

— А ты и вправду любишь лошадей. Я видела, как ты обращаешься со своей. Молодежь зачастую… — Она осеклась, с ее лица исчезла улыбка. — Конечно, жестокостью это не назовешь, но к лошадям большинство здешних наездников относятся не лучше, чем к отцовским машинам.

— После школы я собираюсь поступить в ветеринарный колледж, — объяснила Скайлер. Впрочем, отец настаивал на поступлении в Принстон, утверждая, что изучение гуманитарных наук дополнит ее образование.

— Если не передумаешь, — отозвалась доктор Новик, закрывая чемоданчик с инструментами. — Нынче вся молодежь сумасшедшая. Все вы время от времени взрываетесь и начинаете то и дело перечить и требовать слишком многого.