Tobeus - Илья Тауров

мной, ведь я отошёл от шока, точнее кажется он у меня выходил из глаз и уж, извините, из носа, только в более густом виде.

Когда я немного успокоился и увлёкся польскими пейзажами, которые в основном представляли собой сверкающие от белого инея поля и редкие деревни, иногда мимо нас проезжали машины, видимо люди начинали скапливаться в городах, потому что крупные магазины были именно там, а есть-то нужно всем. По этой причине и мы ехали словно по давно оставленной пустыне, хотя скорее всего ещё полгода назад каждый заброшенный дом на нашем пути имел хозяина.

Какое-то время я читал знаки, иногда попадались названия знакомых немецких городов, очень редко, и загнутая, наверное, показывающая разворот стрелка, и всё чаще встречали слова, которые я не слышал в том возрасте никогда, Минск, Брест, Гродно, как эти города называют в Беларуси и России, а цифры рядом с названием городов на этих знаках постоянно уменьшались

Родители молчали, только еле слышна работа старого механического мотора, под равномерное урчание которого, чувствуя огромный голод, я и заснул, проснулся я уже в Беларуси. Не знаю каким образом без документов, на той старинной развалюхе, мы попали в другую страну, ведь как выяснилось потом с Германией у Польши границы практически не было, а вот с Беларусью она была полноценной и строго охраняемой. Но тем не менее мы были здесь.

Часть 2. Глава 7

— Где мы, — спросил я, еле открыв глаза и осмотревшись вокруг, — это что, Россия?

Отец немного улыбаясь покачал головой.

Холодный свет от ламп бил мне в глаза, заставляя их невольно щуриться, стены довольно просторного помещения были выкрашены цветом оттенка, которого я не знаю, наверное, бирюзовым, возле окна стоял стол и стул, а всё остальное помещение занимали деревянные скамейки, на которых плотно расселись люди. Помещение было наполнено тихим гулом человеческий голосов, все старались говорить практически шёпотом, смотря в пол, будто пытались что-то друг от друга скрыть, хотя так и было, беженцы, проделавшие путь похожий на наш, уже невольно опасались любых других людей и не важно насколько вероятно сейчас им кто-то может нанести вред.

Только я встал и выпрямился мама дала мне бутылку воды, лёд внутри неё растаял, даже капель конденсата на пластике не было, видимо мы уже здесь много часов.

— А когда мы поедем дальше? — вытек вопрос из моих умозаключений.

— Пока это не известно, сейчас придёт мужчина и скажет, кого из этих всех людей пустят ехать туда, куда они хотят.

— А когда можно будет помыться? — не унимался я со своими вопросами.

Я уже чувствовал свою вонь изо рта, чувствовал те же запахи от родителей и от их тел, мамины волосы от грязи казались просто всегда мокрыми, у нас было все, чтобы избавиться от этих запахов, и даже, в принципе вода, но тратить воду на такое было просто нельзя.

— Может быть в поезде, если нас пустят дальше, — прошептала мне мама.

Мы находились в приграничной зоне, специально сделанном месте для беженцев, наша семья являлась далеко не первой, кто уже пытался переехать куда-нибудь на восток. Сначала прибывающим из Европы не везло так как нам, для них ещё не было построено совсем никаких зданий, люди ждали днями, а некоторые неделями просто на улице, кто-то побогаче покупал палатки, так как местные жители с обеих сторон границы организовали торговлю со значительно завышенными ценами, раза в три превышающими цены на такие же товары в любом другом месте. Но тут либо спи на земле, либо плати.

Проблемы с погодой начались ещё прошлой весной, просто летом температура редко поднималась больше пяти градусов, температурные рекорды бились и бились, но отовсюду транслировалась информация о том, что это временно, со следующей недели обязательно станет теплее, или в следующем месяце, это уж точно. Но были те, кто этому не верил и стал ехать ещё летом, самый основной поток начался тогда же, когда начались проблемы с водой. Кто-то переезжал в восточные районы Польши, где с водой ещё было неплохо, кто-то как мы, ехал в Россию.

Чем дальше двигаться на восток, тем меньше проблем с пресной водой, но всё так же холодно. Тогда, когда мы переезжали об этом толком никто не знал, я уже чуть раньше описывал аргументы отца по этому поводу. И конечно же страны, обладающие этим, наконец-то, оценённым по достоинству ресурсом использовали его на максимум. Беларусь была одним из тех государств, где проблем с водой практически не было, разве что в некоторых районах. Кроме того, что они продавали эту воду в Европу, я не знаю по какой цене, но точно очень завышенной, так ещё и все желающие сюда въехать, даже транзитом, обязаны заплатить. Я слышал, что лет сто назад всё было в точности наоборот, люди из русскоговорящих стран тратили огромные деньги, чтобы просто попасть в Европу.

Как потом я узнал: просто въезд стоит около двух тысяч долларов, одни сутки пребывания в том здании, практически бараке без воды и туалета стоили сто баксов за человека, ну и естественно еда с ценой, так же сильно больше чем обычно. Тут имелись и места более пригодные для жизни, прямо на границе, там были и кровати и душ, но такое себе позволить могли, неверное только, одна сотая процента от всех посетителей приграничной зоны.

Конкретно мы находились здесь первые сутки, я не знал сколько у отца есть денег, но скорей всего очень мало, я как-то краем уха слышал, что он взял с собой из дома около десяти тысяч, одну мы точно заплатили за переезд в Польшу, Бастиану не платили ничего, но как, я уже писал это было не совсем наше решение, скорей всего родители отдали шесть тысяч, чтобы просто проехать границу, как они это сделали без документов, я так и не узнал. Хотя тут можно предположить, что установить наши личности не составляет проблем, надо только сказать наши имена и где мы живём, как становилось понятно кто мы, а может отец дал кому-то взятку, я не знаю. В общем в итоге у нас должно было остаться что-то около трёх тысяч евро, стоит отметить, что цены каждый день росли, так как каждый день, если не час, наши деньги теряли свою цену.

Плюс каждый день нужно было платить за наше пребывание здесь, до тех пор, пока не назовут наши имена.

Раз в несколько часов в помещение заходил человек в форме, называл фамилии и люди быстро