Год среди каннибалов. Северо-Западная Амазония - Томас Уиффен

Аллигаторы в Иссе и Жапуре мелкие, встречаются редко и никогда не нападают. Опасный жакаре[81], громадное чудище нижних рек, здесь не водится. Но я обязательно расскажу чуть позже об агрессивных и ядовитых рыбах. Как ни странно, несмотря на заболоченность местности, я никогда не сталкивался с пиявками, хотя Бейтс утверждает, что обнаружил множество этих существ красного цвета и четырехугольной формы в болотистых водоемах в месте слияния Жапуры и Амазонки[82]. Лягушки и жабы – самые распространенные амфибии. Их тысячи, самых разных размеров, хотя мне и не встречались экземпляры «величиной с человеческую голову», о которых упоминает Спрус[83]. Лягушки у каждого водоема нестерпимо громко квакают всю ночь напролет, и даже в полдень, когда осязаемая тишина обволакивает тропический лес, их пение лишь немного стихает, но не прекращается.

Тишина в джунглях почти материальна, к ней невозможно привыкнуть, ее гнетущее воздействие со временем лишь усиливается. Лес замирает и погружается в странное уныние. Кажется, что на километры вокруг нет ничего живого, кроме всепоглощающей буйной растительности. Можно путешествовать много дней и так и не встретить ни одного человека. В звенящей тишине пугает любой звук, даже треск ветки. Иногда глубокое безмолвие разрывает пронзительный предсмертный крик животного. Вопль превращается в стон, и едва различимый гул невидимой, но кипучей жизни вновь погружается в тишину, которая мучительно пульсирует в голове до тех пор, пока ночь вновь не разбудит диких птиц и зверей. Гул становится все громче, пока не наберет полную силу, превратившись в какофонию лесных звуков.

Если поблизости есть обезьяны-ревуны[84], то на рассвете и закате по лесу эхом прокатывается их грозный рев. Стоит солнцу взойти, и начинается кромешный ад. Без конца трещат туканы[85], периодически срываясь на крик. Трубачи[86] издают неописуемые звуки. К их нескладному хору могут присоединиться местные ара[87] и другие попугаи, а ночью этот концерт прерывает скорбный крик исполинского козодоя[88].

Однако большинство птиц и зверей предпочитают не привлекать к себе лишнего внимания, чтобы не спугнуть свою жертву и самим не стать чьей-то добычей. В джунглях молчание – лучшая тактика выживания.

Представьте все это и постарайтесь понять жизнь в ама зонских джунглях. Мои слова объясняют многое из того, что никогда не было и не будет написано о жителях этих дебрей. День путешественника легко сводится к следующему: вы просыпаетесь на рассвете, купаетесь в ближайшем ручье, завтракаете тем, что осталось с вечера; медленное продвижение по худшей на свете тропе действует на нервы; кругом бескрайний непроходимый лес; тропинка все больше сужается, и нужно ее постоянно расширять; вы без конца спотыкаетесь, падаете, ветки бьют по лицу и рукам; стоит отвлечься, и ноги запутаются в лианах; жалящие муравьи падают на лицо и шею, когда вы случайно задеваете ствол; острые ветви гринхарта[89] и других деревьев пронзают ноги и ступни; когда вы пытаетесь ухватиться за что-то, чтобы не упасть, в руки впиваются бесчисленные шипы и пальмовые колючки; в конце пути вы снова купаетесь, смывая с себя грязь и лесной сор; ужинаете чем придется и забираетесь из последних сил в гамак под сооруженным наскоро навесом, который точно не защитит спящего от неизбежного ливня, пронизывающего до костей. Представьте, насколько морально и физически истощен человек, который восклицает: «Спасибо тебе, Господи, что я смог сегодня так много пройти. Боюсь, завтра я буду не в состоянии сделать то же. У меня нет сил даже на то, чтобы вернуться назад по уже расчищенному пути, не говоря уже о движении вперед». Но плачущий от усталости человек знает, что завтра ему все же придется идти дальше. Даже мысленно можно ощутить давление смыкающихся вокруг вас джунглей. У любого невольно опустятся руки.

Оказавшись в одиночестве на маленьком острове посреди океана, человек впадает в тяжелейшую, физически ощутимую депрессию. Джунгли для меня еще хуже, словно на плечи постоянно давит неподъемный груз. На сердце не может быть легко там, где кругом непроницаемый для солнечных лучей мрак, где каждый день на вас с неба обрушиваются потоки воды, где воздух тяжелый от душного смрада гниющих растений и прелой листвы. Непроходимые заросли и постоянное чувство нехватки воздуха разрушают психику, что не может не сказаться на физическом здоровье человека.

Эти депрессия и отчаяние могут показаться неправдопо добными тем, кто никогда не испытывал ничего похожего, кто не знает о природной враждебности непроходимых джунглей. В мире нет ничего более безжалостного, чем непобедимая растительность тропического южноамериканского леса. Он тихий, негостеприимный, циничный и не приносит утешения. Этот лес одолел мастодонтов[90] и мегатериев[91], доисторических верблюдов и носорогов; превратил своих величественных конкурентов из животного царства в скользких аллигаторов и невзрачных броненосцев, ленивцев и муравьедов. Самый мощный обитатель его темных глубин – удав обыкновенный, самый великолепный – ягуар. Человек – ничтожная пылинка в амазонском космосе.

Первое, что осознает путешественник по джунглям, – это собственная незначительность. Поначалу это открытие забавляет искателя приключений. Затем его возмущает предполагаемое превосходство неподвижных и бесчувственных растений, которые преграждают ему путь. И в конце концов он начинает ненавидеть джунгли так, будто это разумное существо. Однако отдельные части этого дикого леса всем нам хорошо знакомы: мы холим их в своих садах и лелеем в оранжереях. Но в Амазонии они объединяются, превращаясь в нашего злейшего врага. Они заслоняют солнце и обрекают человека на существование в унылом и душном полумраке. Весь мир сжимается до узкой тропы, с трудом проложенной сквозь густые заросли, которые впиваются в путешественника корягами и пытаются удушить его лианами, а в самом скверном настроении даже могут отравить прикосновением[92].

Амазонский лес – это не шикарный ботанический сад. Его отдельные экземпляры не изолированы друг от друга и не отмечены табличками. Здесь есть лишь однообразный клубок растений, через который путник прорубает себе путь к дневному свету и открытому пространству у русла реки. Редко кому удается увидеть цветок или фрукт. Однако внутри этого клубка заключено богатое разнообразие жизни тропических джунглей. Под толстым внешним слоем раститель ности сложно распознать отдельные виды. Порой за целый день перехода не удается даже мельком увидеть живое существо. Цветы здесь тоже есть, их тысячи, а мириады глаз внимательно следят за каждым неловким движением человека. Но, подчиняясь закону джунглей, даже самые беспечные животные предпочитают держаться в тени.

Легко сойти на берег одного из верхних притоков великой реки, вытянуть на сушу каноэ и, раздвинув завесу зарослей, оказаться