До и после - Эмма Миллс

– Иди туда, – велел Эзра, указав на отметку где-то в десяти метрах от себя.

Фостер радостно оскалился и поскакал туда.

– Готов! – Он повернулся к Эзре, не переставая прыгать, как идиот.

– Девон! – рявкнул мистер Селлерс. – Ищи партнера!

Я посмотрела по сторонам, увидела одинокую фифу, стоявшую в сторонке, и подошла к ней:

– Давай встанем в пару.

Эти слова поразили ее так, будто я предложила заключить со мной договор на крови, но она все же встала напротив меня. Она была густо накрашена: черная подводка, блестящие тени, переливающийся блеск для губ. Футболку она тоже подвязала, но не как та пышногрудая, – моей фифе за неимением форм пришлось воспользоваться резинкой для волос.

Пока фифа бегала за упущенным мячом, я бросила взгляд на Эзру и Фостера – последний как раз выполнял крученую подачу. Его мяч лихо завертелся в воздухе и приземлился на скамейку болельщиков.

– Ой! – Фостер поскакал за мячом.

Я мысленно поморщилась. Эзра Линли, конечно, козел, но он все-таки почти профессиональный футболист, а Фостер позорит его искусство.

– Это твой брат, да? – спросила фифа, проследив за моим взглядом.

– Двоюродный.

– Да? А он говорит, что просто брат.

– С чего мне врать?

Она бросила на меня уверенный взгляд из-под блестящих век.

– А ему с чего врать?

Споров с фифами мне еще не хватало.

Я опять посмотрела на своего «брата». Тот подошел к мячу и наклонился поднять его. «Не кидай его, Фостер, – взмолилась я про себя. – Не надо». Тот выпрямился, отпустил мяч и легким, непринужденным движением пнул его ногой. Мяч описал большую дугу над нашими головами и приземлился на трибуне с противоположной стороны поля. Все остолбенели, кроме моей фифы: та как раз решила бросить мне мяч. Он отскочил от моего плеча, но я даже не обратила внимания.

Фостер первым нарушил молчание, воскликнув: «Простите!», и поскакал за мячом. Он достал его из-под скамейки, подбежал к Эзре и отдал.

– Прости, что так получилось, – сказал Фостер с кроткой улыбкой.

Эзра взглянул на мяч с таким видом, будто Фостер только что вручил ему картофелину, а потом посмотрел на Фостера, как… пожалуй, на кого-то, кто вручил ему картофелину.

– Кикер[12], – сказал Эзра.

– Фостер, – отозвался мой двоюродный брат. – Но звучит похоже!

– У него отличный удар. – Эзра повернулся к мистеру Селлерсу. – Вы же видели?

Я раньше не замечала, чтобы Эзра хоть к чему-то проявлял интерес. К ним подошел мистер Селлерс, готовый высказать свое экспертное мнение. Фостер, кажется, смутился.

Удар был отличным, ничего не скажешь, но, думаю, это вышло случайно. Наверняка все дело в ветре и весе меча. Или дело в особой резине на подошвах кроссовок, которые купила моя мама.

Эзра поманил Фостера к себе, встал на одно колено и положил мяч на землю.

– Ты отрабатывал удары по неподвижному мячу?

Фостер покачал головой. Я наблюдала за тем, как Эзра рассказывает Фостеру, что делать, и вдруг ощутила тесноту в груди. Как-то все это неправильно.

Фостер отошел подальше и наклонился. Меня осенило: Эзра сейчас уберет мяч, Фостер запнется и шлепнется на спину, прямо как в старых комиксах про Чарли Брауна[13]. Да, будет смешно, но поступок свинский. Я направилась к ним.

– Фостер, стой…

И тут Фостер ударил по мячу. На сей раз он бешено закрутился в воздухе, пролетел чуть меньше двадцати метров и приземлился где-то слева от ворот. Значит, это и правда была случайность.

Фостер выглядел увлеченным, но не особо обеспокоенным. А вот Эзра был настроен решительно.

– Еще раз, – сказал он. – Попробуй еще.

Пока мистер Селлерс бегал за сетчатой сумкой с мячами, Эзра что-то тихо объяснял Фостеру, указывая на поле и ворота.

– Не прекращаем отрабатывать пасы! – Мистер Селлерс грозно посмотрел на нас и вернулся к Эзре с Фостером.

Я увидела свой мяч и подняла его, но моя фифа уже присоединилась к другой группе. Правда, они не кидали друг другу мяч, а просто передавали его из рук в руки, одновременно увлеченно болтая – наверняка о каких-нибудь глупостях вроде любимого бренда носков Эзры Линли.

Я решила, что лучше стоять в одиночестве, чем принимать участие в подобных разговорах. Мяч я не выпускала, чтобы бросить его в сторону чьей-нибудь группки, если мистер Селлерс вдруг обернется, а сама потихоньку подбиралась поближе к Фостеру и Эзре.

Эзра опустился на колено рядом с новым мячом и сделал приглашающий жест:

– Попробуй еще раз.

На этот раз мяч попал в левую стойку ворот и отскочил влево.

– Уже лучше. – Эзра взглянул на Фостера. – Еще раз.

Он положил на землю еще один мяч. И теперь все получилось.

Тот же мощный удар, что и в самый первый раз, – и мяч прямо в воротах.

– Вот блин, – пробормотал какой-то девятиклассник. Он пихнул локтем своего соседа – Кеньона, которого мистер Селлерс недавно назвал «нашим новым звездным защитником».

Кеньон, мальчишка размером с двух Эзр или трех Фостеров, стоял с отвисшей челюстью.

– Блин, ты видел, да? – повторил его приятель.

Фостер ударил по мячу еще четыре раза: дважды неудачно, дважды – попав в цель. Потом Эзра показал, как правильно бить. Фостер повторил все движения за Эзрой, и его мяч приземлился на десять метров дальше, чем мяч Эзры.

Я без зазрения совести пялилась на них весь урок. Все это было так странно, словно я узнала, что мой пес умеет отбивать чечетку. В конце занятия мистер Селлерс отпустил нас и отвел Эзру с Фостером поговорить.

– Что он сказал? – набросилась я на Фостера после урока.

Он последним вышел из раздевалки. Даже Эзра со спортивной сумкой на плече появился через десять минут после того, как остальные девятиклассники разбежались, – минут через пять после начала четвертого урока. Меня он и взглядом не удостоил.

Фостер наклонился подтянуть носки. Рюкзак сполз ему на голову, и он стал похож на черепаху, спрятавшуюся в панцирь.

– Он сказал, что, если потренироваться, я смогу играть за школу.

«Шок» и «удивление» – слишком слабые слова для описания того, что я испытала.