Томка. Тополиная, 13 - Роман Грачёв

Таня сделала пару снимков двери, потом с нескольких ракурсов щелкнула камень. Оглядевшись вокруг, чтобы удостовериться в отсутствии любопытных взглядов (местные алкаши дотащили семеновскую «камри» уже почти до дороги), Таня отошла на пару шагов, подняла аппарат вверх и сфотографировала окна с третьего этажа по десятый. Прежде чем войти в подъезд, оглянулась в сторону песочницы.

Петр Аркадьевич не сводил с нее глаз.

– Давай и тебя прихватим на память, добрый человек, – буркнула Таня, навела объектив на мужичка с гармошкой. Тот приветственно поднял руку. Таня махнула в ответ.

В самом подъезде было темно, пахло сыростью и гнилью, словно в какой-нибудь забытой богом и ЖЭКом «хрущевке» с неработающим мусоропроводом. Таня поднялась на площадку первого этажа, подошла к дверям лифта, нажала кнопку вызова. Механизм откликнулся с глухим и царапающим стоном, словно разбуженный дракон. Девушка невольно отошла на пару шагов назад. Она по-прежнему была уверена, что ни за что не заберется в кабину – ни в этом подъезде, ни в собственном.

Через полминуты кабина опустилась вниз. Автоматические двери открылись. Татьяна заглянула внутрь и от неожиданности едва не покатилась с лестницы.

Из темноты кабины прямо на нее шел человек.

– А!!! – закричала девушка, отмахиваясь от силуэта рукой. Силуэт точно так же начал размахивать руками.

Таня застыла. Застыл и силуэт.

– Тьфу ты…

Она вытерла пот со лба и тут же огляделась, опасаясь обнаружить свидетелей. Вот была бы потеха, если бы кто-то увидел, как непрошеный визитер шарахается от собственного отражения в лифтовом зеркале!

Татьяна пошла пешком.

Квартиры, квартиры, квартиры. Такие однотипные и такие разные. Двери железные, двери с деревянной отделкой, хлипкие, массивные, с глазками охранной системы и без них, с ковриками для вытирания ног и просто заплеванные семечками… Не прошло и года, как квартиры приобрели черты индивидуальности, а запах нового, нетронутого жилья почти без остатка выветрился, проиграв войну ароматам жареной картошки, залитых водой пепельниц возле мусоропроводов и свежевыстиранного белья.

Таня миновала без остановки первые два этажа, не обнаружив ничего интересного, а на третьем остановилась. Двери квартир под номерами с 49-го по 52-й были совершенно одинаковы – черные и, судя по размерам, чудовищно тяжелые с массивными ручками. Две крайние квартиры были оборудованы сигнализацией, и горящие светодиоды свидетельствовали об отсутствии хозяев, а вот в двух скворечниках посерединке происходило нечто увлекательное.

Таня отступила на шаг назад, упершись спиной в перила, направила объектив фотокамеры на дверь под номером 50 и быстренько щелкнула. Затем так же поступила и с соседней квартирой. Затем, убрав камеру в карман, подошла к распределительному щитку между квартирами, опустила голову и вытянула руки в разные стороны.

«Если тебя увидят в такой позе, можешь считать, что твоя карьера репетитора в этом доме закончена. И это в лучшем случае».

Впрочем, скоро она убедилась, что корячиться на этой площадке, изображая электромонтера в подпитии, стоило.

«Сколько тебя можно ждать?! – вопил кто-то в квартире под номером 51, что справа. – У меня уже все горит!»

«Иду тушить!»

Таня представила мужчину лет сорока пяти в белой и не очень свежей майке и сдобную дамочку, с разбега рухнувшую на него всем телом. Кажется, намечался утренний супружеский секс, что-то вроде десерта на завтрак, но у дамочки на уме совсем другие мысли. Сейчас она его полюбит, а потом… Таня коснулась пальцем левого виска… а потом, пока этот расслабленный пельмень в драной майке будет валяться на кровати, глядя в потолок и мечтая о кружке пива, сдобная дама, возможно, обчистит его карманы и распотрошит записную книжку. И вечером будет веселье!

Таня усмехнулась. Позабавили ее сейчас не столько чужие семейные обстоятельства, сколько легкость, с какой она их прочла с приличного расстояния. Мякуш ее похвалит.

В левой квартире молодая женщина набирала номер на старом дисковом телефоне. Она нервничала, смотрела на часы, сбрасывала номер и набирала снова. Губы постепенно превращались в изжеванную мочалку, на коже вокруг ногтей больших пальцев появились капельки крови. Девушка мысленно повторяла какие-то вновь изобретенные молитвы. Она обещала простить, обещала никогда не ругать, не жаловаться и не плакать – она обещала сделать все, что он пожелает, лишь бы он вернулся живым и невредимым…

Таня нахмурилась. Сделала шаг влево, приблизилась к двери, приложила к ней ладонь. Металл был холодным, а за ним чувствовался теплый, но, увы, готовый рухнуть чей-то маленький мир.

Хозяйка квартиры балансировала на грани срыва. Пожалуй, ей осталось еще пару раз набрать телефонный номер, наткнуться на длинные гудки и разразиться потоком слез.

«Только бы он был жив, только бы жив, только бы жив… Сволочь, ты живой, гад!!!»

Таня зажмурилась. Чудовищная энергетика из квартиры хлестала словно вода из пожарного гидранта. Долго такое выслушивать нельзя, иначе сам свихнешься.

Она отошла от двери, повернулась к ней спиной, вытерла лицо, встряхнула руками, сделала глубокий вдох и такой же глубокий выдох.

«Расслабляемся, снимаем это с себя… Так, отлично».

Она поднялась на четвертый этаж, но не стала там задерживаться – просто сделала несколько снимков. Точно так же поступила и на пятом, и на шестом. Когда поднималась на седьмой, ее спугнули – прямо над головой этажом выше лязгнул дверной замок. Кто-то пошлепал в домашних тапочках к мусоропроводу. Таня сначала прижалась к стене, потом сообразила, что спускающийся абориген с мусорным ведром ее в любом случае увидит. Поэтому как можно спокойнее прошагала к лифту и нажала кнопку вызова.

С ведром к мусоропроводу спускалась седая сухонькая старушенция в халате до пят. Она бросила на Таню равнодушный взгляд, потом долго вытряхивала из ведра мусор, создавая ужасающий грохот. Она уже возвращалась в квартиру, когда перед Татьяной открылись двери лифта.

«Как я могла забыть об этом!» – подумала она.

Проклятая старуха остановилась на ступеньках и уставилась на девушку. Выбора не было – либо входить в кабину (чего она поклялась никогда не делать), либо разбираться с бабкой.

Бабуля пронзала взглядом насквозь.

– Что не так? – спросила Таня.

Старуха вместо ответа медленно положила сморщенную желтеющую руку на перила. Маленькие черные глазки, внимательный и цепкий взгляд… Лифт, не дождавшись пассажира, захлопнул двери.

– Что вы уставились? – предприняла Татьяна еще одну попытку найти общий язык с местным населением.

– Кхх, – произнесла старуха.

– Извините? – Хрррр…

Таня только хлопала глазами. Старуха между тем аккуратно опустила зеленое пластиковое ведро на ступеньку, разогнулась, оперлась на перила локтями. Татьяне показалось, что зрачки у нее почернели. Бабка вытянула одну руку, медленно сжала ее в кулак, выпустив вперед указательный палец.