Дочь вампира - Михаил Ладыгин

— Вы напрасно упрекаете меня в легкомыслии. Однако сведения, полученные мною от отца Никодима, позволяют надеяться на благополучный исход моей миссии в этом селе. Я отнюдь не склонен пренебрегать вашими предостережениями, но искренни ли вы? Скажите открыто, что мне грозит в Болотове?

Настя пожала плечами, недовольно посмотрев в мою сторону.

— Болотово — мёртвое село, — произнесла она медленно после небольшой паузы, во время которой явно боролась с желанием повернуться и уйти. — Здесь нет ни одного нормального жителя: все здесь волколаки, находящиеся на службе у вампиров. Ночью они явятся к вам и разорвут вместе с вашим псом, причём ни собака, ни оружие ночью им не страшны. Вы же всё это знали, когда направлялись сюда. Приступ отваги или вы — экзорсист?

Я проигнорировал её вопрос.

— Постойте, Настя! Допустим, всё действительно так. А вы? Как же здесь живёте вы? Следует ли мне понимать вас в том смысле, что передо мной юная волколачка? Или это вы — опытный экзорсист, которому не нужны неоперившиеся конкуренты?

Мои вопросы не понравились девушке. Она поджала губы, почти с презрением посмотрев на меня.

— Я вас предупредила, — тихо сказала она с лёгкой неприязнью в голосе. — Можете поступать, как вам угодно. Мне жаль не вас, а ваших зверей. Прощайте.

Она резко повернулась и решительно зашагала прочь.

— До завтра, — крикнул я ей вслед. — Завтра поговорим.

Настя остановилась, смерила меня ледяным взглядом.

— Что ж, завтра поговорим, — ответила она и насмешливо добавила, — если вы доживёте до завтра!

Некоторое время я смотрел ей вслед. O fallacem hominum spem!10 Она предупредила меня. Но зачем? Пока что я не решил ни одной загадки. Напротив. Появление девушки ещё более запутывало головоломку.

Свистнув Патрика, я направился в дом. Следовало что-то делать, а не огорчаться по поводу первых неудач.

В горнице меня встретил сэр Галахад. Он казался взволнованным и насторожённым.

— Осмотрел дом? — поинтересовался я, заглядывая в зелёные глаза кота.

Кот нервно мяукнул и яростно заколотил себя хвостом по бокам. Ответ был вполне очевиден: сэр Галахад не находил жилище отца Никодима безопасным. Грустно. Осмотр дома вновь ничего не дал. Дом казался неуязвимым. Впрочем, оставался ещё чердак, на который вела из сеней узкая лестница.

Я поднялся к потолку и попытался поднять крышку люка. Вначале она не поддавалась, поэтому я даже начал искать незамеченный мной запор. Но запора не имелось. Я резко толкнул крышку вверх. Что-то грохнуло, возмущённо взвизгнули несмазанные петли, крышка откинулась в сторону, а меня окутало облаком пыли.

Отряхиваясь и отплёвываясь, я поднялся наверх. У люка лежал на боку деревянный ящик, из которого вывалились какие-то старые амбарные книги. Что-то блеснуло в тусклом свете, скупо просачивавшемся сквозь запылённые стёкла слуховых окон. Под углом, вонзившись в засыпанную на чердак землю, торчал большой потемневший серебряный крест. Должно быть, кто-то из проживавших здесь священников положил его на крышу люка, чтобы обезопасить дом от проникновения злых сил сверху.

Я тщательно осмотрел чердак. Но вновь не обнаружил ничего утешительного. Чердак оказался почти пуст. Несколько ящиков со старыми церковными книгами, сундук с ветхим церковным облачением, пара грубых табуретов, да сломанная раскладушка, — вот и всё, что находилось под крышей. Слуховые окна заперты, стёкла целы, крыша укреплена. И опять я отметил для себя надёжность предпринятых мер защиты. Как и внизу, здесь имелись в достаточном количестве булавки, ножи, кресты и цветы шиповника.

Моё недоумение постепенно сменилось тревогой. Я не мог просмотреть брешь в защите дома, но тем не менее я знал, что дом этот не был надёжным убежищем. Сэр Галахад лишь подтвердил то, что я сам уже отчётливо чувствовал.

Чердак оставался моей последней надеждой. Погреба в доме не имелось. Это я знал ещё до приезда в Болотово, а осмотр дома подтвердил информацию, полученную от отца Никодима. Мой мозг вновь и вновь просчитывал различные варианты, но ответ всегда был одинаков: снаружи нечисть проникнуть в дом не может, а внутри ей негде скрываться.

Я вновь прошёл по чердаку. Этому помещению предстояло сыграть важную роль в моих замыслах. Я спустился вниз и принёс из лендровера необходимое оборудование. Работа заняла часа три, а когда я закончил, то по уши вымазался в грязи, ощущая почти зверский голод.

И всё же я испытывал законное удоволетворение от результатов моей деятельности. Ведь если мне не удастся найти ответы на мучившие меня вопросы до начала ночи, придётся действовать по обстоятельствам, а в этом случае неплохо иметь под рукой весь арсенал средств, способных сохранить мою драгоценную жизнь и уничтожить упырей, а в том, что именно с ними мне предстоит столкнуться, теперь уже не оставалось ни малейших сомнений.

Я закрепил крест на крышке люка, и, опустив её за собой, отправился вниз. Приготовив обед, я как хороший хозяин накормил свою скотину, а потом уже с удобством расположился за обеденным столом сам. Увы, сытная еда не улучшила моего настроения, но зато меня стало клонить в сон. Выкурив трубку, я расположился на спальном мешке, где довольно быстро уснул.

Пропитавший дом запах ладана навеял мне странные сновидения. Мне снилось что-то мучительно напоминающее финальные сцены величественного творения Н. В. Гоголя «Вий». Время от времени я просыпался, заслышав на крыльце ворчание Патрика: местные жители тоже проводили рекогносцировку, но никто из них не решался переступить границы моих временных владений. Я опять провалился в странное забытьё, насыщенное картинами, сделавшими бы честь самому Иерониму Босху.

Окончательно проснулся я вечером, голодный и злой. Приходилось признать своё поражение. Я готовился встретить ночь, так и не ответив ни на один из мучивших меня вопросов. Наспех приготовив ужин и перекусив, я отправился в дозор.

Я обошёл подворье, заглянул в сарай, осмотрел заросший сорняками огород. Меня сопровождал Патрик, время от времени задиравший морду, чтобы не пропустить ни одного из приносимых ветром запахов.

Чем ближе скатывалось к горизонту солнце, тем тревожнее становилось вокруг. Я почти физически ощущал, как сгущается вокруг дома что-то тяжёлое и липкое, обволакивающее подворье. Из леса, подступавшего к огородам отца Никодима, доносились шорохи, напоминавшие тяжёлое дыхание какого-то огромного животного. Я понял, что у меня разыгралось воображение. Подойдя к лендроверу, я проверил сигнализацию, замки, стёкла и остался доволен осмотром. Мой автомобиль — это передвижная крепость с массой всяких оборонительных ухищрений, защищающих его от банальных угонщиков, а также позволяющих использовать это транспортное средство для осуществления самых коварных моих замыслов.