Книги онлайн и без регистрации » Историческая проза » Тот самый Янковский - Сергей Соловьев

Тот самый Янковский - Сергей Соловьев

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 7 8 9 10 11 12 13 14 15 ... 31
Перейти на страницу:

* * *

Конечно, как и всем, мне очень жалко. Жалко Олега, жалко Люду. Ужасно печально думать о том, что семья осиротела. Ужасно печально осознавать, что я сам осиротел, ужасно печально знать, что миллионы зрителей осиротели. И все же сложить такую связную эпитафию: «Спи спокойно, дорогой товарищ!» – я не могу. Не только не могу, но и не хочу, потому что вот этот воздух, это дуновение ветра, трепет ангельских крыл, разгоняющих всю застылость, омертвение воздушной среды, которая возникает от усталости, несправедливости и вранья. Когда трепетали эти ангельские крылья и гнали этот воздух – всё начинало жить, шевелиться. Я чувствую, что эпитафия эта – мертвяга такая, вроде сказал и пошел дальше. Нет, я чувствую и шелест этих крыл, и движение воздуха, и то, как холодеют щеки и радуется душа, – всё.

С прямым позвоночником Вместо предисловия

Я практически не помню своего отца – он был репрессирован, долго находился в заключении. Мы встретились только незадолго до его смерти – в 51-м году его перевели в Саратов готовить офицеров запаса, но он был уже очень болен. Нас росло трое сыновей, маме и бабушке было сложно специально заниматься нашим воспитанием. Так что все, что меня сформировало, – это генетика, хорошая семья. Мама была русская дворянка, отец – поляк, военный, настоящий офицер, служил в Семеновском полку, дружил с Тухачевским. Фамилия его была Янковецкий, в 30-х годах немного изменилась, и я родился уже с фамилией Янковский. Бабушка была интеллигентная женщина, и когда я какого-то мальчика знакомого со двора домой приводил, она мягко так говорила: «Олеженька, с ним тебе не надо дружить. У него пять лет уже нет дома». Вот эту фразу я хорошо запомнил. У нас дом был всегда – в разных городах, при любых обстоятельствах, любом материальном положении, в чужом доме или в коммунальной комнате – были традиции. Даже в самые тяжелые годы бабушка не забыла французский язык и нас пыталась ему учить, мама очень много работала, но следила, чтобы мы всегда были опрятны. Семейные традиции – это сильный позвоночник. А если позвоночник у тебя не в порядке, жизнь заставит прогнуться – я имею в виду разные компромиссы. От неприятностей, испытаний, необходимости сделать непростой выбор не убежишь, но лучше все это проходить с прямым позвоночником.

Мне очень повезло

Существует какой-то момент, который можно проглядеть и, к большому сожалению, упустить самого себя. В нашей профессии судьба почти всегда предоставляет тебе разные возможности. А вот воспользоваться ими и тем более задержаться на высоте, которой достиг, бывает сложно. И это от самого актера зависит, от того, как ты себя содержишь. Потому что, например, в отношениях наших со зрителем тайна должна быть. Если совершенно себя рассекретить, то иногда и не хочется идти за таким актером, партнером. Это ведь тоже часть актерской профессии – помимо дарования, которое дает Бог, и мастерства. Свое душевное состояние – а оно у человека, и у артиста тем более, не всегда бывает хорошим по разным причинам – я пытаюсь на публику не выносить. О том, что у меня на душе, знают только мои близкие, а всех остальных я стараюсь не нагружать, как говорится. Такой уж у меня характер. Тем более не считаю нужным специально выносить свое настроение и состояние на публику, как делают некоторые мои коллеги. У артиста масса других, профессиональных, поводов для разговора со зрителем.

Все в тебе зависит от внутреннего вкуса: нужно уметь себя содержать даже чисто внешне. А то зритель встретит артиста на улице и будет потом говорить: «Видел Янковского. Господи, как он ужасно выглядит!»

Я достаточно обходителен и дипломатичен, но если меня задеть всерьез, навсегда вычеркиваю обидчика из своей жизни, он перестает для меня существовать. Настоящих предательств, к счастью, я видел мало, а вступать в выяснение отношений из-за мелочей – не мой стиль. Жалко на разборки жизнь тратить.

Я знаю себе цену: это необходимое условие для того, чтобы хорошо, честно работать в профессии. Как и самоуважение. И самоанализ. С одной стороны, чтобы не участвовать абы в чем, с другой – чтобы совсем уж не заносило. Хотя моя актерская судьба развивалась поступательно, да и я на многое не рассчитывал. Молодому артисту из провинции вырваться в ведущие актеры кино и одного из лучших московских театров – об этом же и мечтать невозможно! Я всегда помню, что мне очень повезло: более чем реален был совсем другой вариант моей судьбы – таких вариантов я видел немало. Это знание меня спасает. И охраняет. И дает понимание, что ты ответственен за то, что дает судьба. И что надо каждый день благодарить за это. Вставать с благодарностью и ложиться с благодарностью. А как иначе? Вообще, художник – это предназначение. Разве Микеланджело был создан просто так? Или Ван Гог со всеми своими терзаниями? Долг художника – не пустой звук. Конечно, это не тот долг, который вбивала в сознание людей искусства советская власть: мол, мы обязаны и колхозникам, и шахтерам, – в этом смысле художник никому не должен. Но если Бог наделил тебя неким даром, изволь честно отработать его. В чем иначе смысл профессии? И, кстати, если ты плохо распорядился своими способностями, то чувствуешь, что у тебя отнимается часть энергии – как у экстрасенса, который стал лечить за деньги.

Сейчас я радуюсь, если удается не размениваться, не торговать лицом в дешевке. О чем-то похожем на «Полеты» или «Мюнхгаузена», признаться, уже даже и не заикаюсь. Впрочем, и воспоминания пока спасают, греют. Чего я не сделал – при том, что мог играть хуже или лучше, мог участвовать в средних фильмах, но в бессовестных, безнравственных – ни разу.

Мне предлагали за хорошие деньги рекламировать «Вольво». Я не стал этого делать по одной причине: никого не осуждая, я решил для себя не опускаться до такого заработка. Поскольку судьба подарила мне немного другую жизнь, чем многим моим коллегам, другие полеты во сне и наяву, я не хотел разрушать свои взаимоотношения с моим зрителем, с моими поклонниками.

Как говорила Раневская: «Деньги проешь, а стыд останется». Но дело не только в стыде. Есть в этом какое-то разрушение сложившегося актерского образа. Я не осуждаю актеров, которые снимаются в рекламе, – у них могут быть к этому самые разные причины. Но моя жизнь сложилась иначе. Я не могу. Хотя, например, из-за отсутствия средств остановились съемки важной для меня картины Сергея Соловьева «Тургенев. Метафизика любви» с участием А. Филозова, Т. Друбич, где мне была отведена роль Тургенева…

Был еще неприятный для меня момент. Какие-то слишком деловые люди вставили кадры из «Мюнхгаузена» в ролик фирмы, производящей бытовую технику. Разумеется, никто и не подумал поинтересоваться моим мнением на этот счет. У меня ведь нет никаких прав. Фильм принадлежит телевидению, оно вольно распоряжаться архивом по собственному усмотрению. Поэтому формально придраться не к чему, а моральная сторона… Скажите, кто сейчас на это обращает внимание? Правда, пошел слушок, мол, Янковский недоволен, как использовали его имя, и тогда ко мне обратились юристы: некая фирма приглашает вас на переговоры. Я отказался: о чем мне говорить с ними? Наверное, предложили бы в порядке компенсации микроволновую печку или кухонный комбайн… Просил об одном: поскорее уберите с экранов эту рекламу. Никто, конечно, ничего не снял, крутили по всем каналам, пока оплаченное в эфире время не вышло.

1 ... 7 8 9 10 11 12 13 14 15 ... 31
Перейти на страницу:

Комментарии
Минимальная длина комментария - 20 знаков. В коментария нецензурная лексика и оскорбления ЗАПРЕЩЕНЫ! Уважайте себя и других!
Комментариев еще нет. Хотите быть первым?