Пражский синдром - Татьяна Рябинина

На телефоне у меня не было чешской раскладки клавиатуры. Я встала, включила компьютер и ввела в поисковик: «Milena Nováková bouračka». То есть автокатастрофа.

Сводка происшествий двухлетней давности скупо сообщила, что авария произошла в половине первого ночи в двадцати километрах от Праги. Находясь в состоянии алкогольного опьянения, Милена Новакова превысила скорость, не справилась с управлением, выехала на полосу встречного движения и совершила столкновение с грузовиком, в результате чего погибла на месте. И произошло это примерно через час после того, как выложила на Фейсбук запись.

На фотографии едва можно было разглядеть съехавшую в кювет фуру и груду покореженного металла, некогда бывшего небольшой зеленой машиной. Если до этого мне было не по себе, то теперь начало буквально трясти.

Господи, во что же я влезла? Что произошло перед тем, как она это написала и полетела куда-то на ночь глядя? И зачем мне это понадобилось? В очередной раз любопытство сгубило кошку. Или… хорошо, что влезла?

Все, стоп! Иначе сейчас придумаешь себе какой-нибудь замок Синей бороды. История, конечно, мрачная, и вытянуть из нее, при хорошем воображении, можно что угодно. Но, может, стоит вспомнить интерпретацию собственного развода, которая доходила через десятые руки? Некоторые считали, что я ушла от Димки, потому что он пил, бил меня и изменял. Другие – наоборот, что он от меня ушел, потому что я изменяла. Хотя на самом деле Димка вообще почти не пил и на сторону не гулял, а у меня второй в жизни мужчина появился через полгода после развода.

Я посмотрела на часы. Половина четвертого. Хоть опять снотворное принимай.

Мне все-таки удалось уснуть. А разбудило в девять утра кваканье Вайбера. Алеш писал, что едет в Брно за Мартой и будет в Скайпе вечером, когда вернется. Это давало мне время… для чего? Просто время. Чтобы, к примеру, заняться работой. На курсах в августе были каникулы, новые группы начинались только с сентября, поэтому я набрала по уши переводов, которые сами себя переводить не торопились.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Весь день я просидела за столом, напрочь забыв про микрофон для Скайпа. Впрочем, он нашелся в какой-то коробке, весь заросший пылью. Да и сам Скайп в компьютере пришлось реанимировать обновлениями, поскольку я не пользовалась им тысячу лет.

Алеш постучался только в начале одиннадцатого. Вид у него был уставший и не слишком веселый. С утра я разве что ногти от волнения не грызла, когда думала о том, как начать разговор. Как будто с незнакомым человеком. Возможно, я еще потому не брала устные переводы, что первый контакт с незнакомыми людьми для меня всегда был похож на прыжок в ледяную воду.

Но сейчас все получилось неожиданно легко. Как будто мы вот так разговаривали в Скайпе каждый день. Хотя мои ночные мысли никуда не делись, только отошли на шажок и присели на камешек.

- Как добрались? – спросила я. – Устали?

- Есть немного, - кивнул Алеш. – Марта уже спит, я сейчас тоже пойду.

- Как она вообще?

Вопрос прозвучал расплывчато, но я не знала, как сформулировать яснее. Алеш вздохнул.

- Расстроена. Два года жила с бабушкой. Там подружки, собака, кот. Да еще в школу совсем скоро. Она ходила в подготовительный класс, но тут все новое, незнакомое.

- Послушай… - я все-таки решилась. – У вас ведь с ней не очень… гладко, так?

Алеш помолчал и сказал, глядя в камеру – как будто мне в глаза:

- Анна, я тебе все расскажу. Но немного позже, ладно? Мы сейчас еще не настолько хорошо знакомы.

- Хорошо, - согласилась я. – Правда, когда мы ехали в аэропорт, ты сказал…

- Я помню, что сказал, - это прозвучало чуть резче его обычного тона. – Вырвалось случайно, я не должен был… Потом себя очень сильно ругал. Наверняка произвело неприятное впечатление. Прости.

- Хорошо, - повторила я, немного растерянно.

После паузы Алеш продолжил:

- Анна, я все эти дни думал. О нас. Помнишь, что ты сказала по дороге в аэропорт? В Праге?

- Что именно?

Я знала, о чем он, но хотела услышать.

- Что, если ты останешься, это не будет какая-то случайная интрижка.

- Алеш, ничего не изменилось. Или все будет серьезно, или… не будет. Но не хочу врать, я не знаю…

- Не знаешь, сможешь ли на это решиться. И главное – это Марта.

- Да.

- Я не тороплю тебя. И если не сможешь – пойму.

Поколебавшись немного, я призналась:

- Мне хотелось посмотреть на нее, и я зашла на твою страницу в Фейсбуке. Но там только одна старая фотография, и на ней толком ничего не видно. И я перешла на страницу… Милены…

- Я тебе скину в Вайбер фотографию, - он ответил так быстро, что я поняла: эту тему мы обсуждать тоже не будем. Пока не будем.

Ну что ж, возможно, и к лучшему.

Мы поговорили еще немного о всяких нейтральных вещах: моей работе, погоде в Питере и Праге.

- Спокойной ночи, - сказал Алеш на прощанье. – Я тебя целую.

От его улыбки по спине уже привычно побежали мурашки.

- Как во второй раз – или как в первый? – а это уже была с моей стороны провокация.

- Как в первый…

Экран погас – Алеш вышел из Скайпа. Я сидела перед компьютером, приложив пальцы к губам – как будто это прикосновение могло мне помочь вспомнить тот поцелуй. Зачем? Я и так все прекрасно помнила.

Квакнул Вайбер. Марта на фотографии улыбалась во весь рот, демонстрируя прореху от выпавших молочных зубов. Волосы заплетены в две косички, на щеке царапина. Розовая футболка с какой-то анимешной принцессой.

Это был такой холодный душ. Не ледяной, но холодный. Контраст между романтикой и прозой жизни. Либо я приму это – либо ничего не выйдет.

Еще было не поздно сказать: «Прости, но я не могу». Остаться в своем тихом сонном болоте. Со своими переводами, курсами и двумя бесперспективными любовниками. Или решиться – и выйти из дома. Как будто осенним вечером, когда западный ветер гонит в Неву высокую волну. Когда холодно, сыро и дух захватывает от резкого шквала…

7.