Данность жизни. Сборник рассказов - Вячеслав Адамович Заренков

назад я получил записку от этого Стива, в которой он сообщает, что Карина скончалась от сердечного приступа. Адрес, где она похоронена, Стив не назвал. Примите мои соболезнования.

С уважением, Том».

***

– О, господи! – воскликнул я в ужасе. – Моя Карина скончалась, и я не смог присутствовать на ее похоронах. Ведь ей было всего тридцать лет! Как же так… Эх, Карина, Карина…

С тех пор прошло восемь лет. Все свободное время я посвящал сыну. Он успешно закончил школу и сейчас учится в колледже, хочет стать юристом. Мать он почти не помнит, но часто спрашивает, когда мы съездим на ее могилу. Несмотря на то что прошло много времени с момента расставания, я не смог забыть Карину, она оставалась единственной женщиной, которую я по-настоящему любил. Я отправил несколько запросов в различные службы США с просьбой разыскать могилу бывшей супруги, но приходили лишь отписки. И когда мы потеряли всякую надежду и решили сами отправиться в Америку на поиски, из Нью-Йорка пришло новое письмо… письмо от Карины.

***

«Здравствуйте, мой дорогой Джон и любимый, единственный сын Николас!

Вы, конечно, будете удивлены этому письму. Я бы тоже удивилась, получив его. Ведь вы считаете меня умершей. К счастью или нет, но я жива. Влача нищенское существование в чужой стране, и совсем отчаявшись, я осмелилась вам написать.

Простите меня за все! Но я действительно страдаю – от одиночества, от того, что натворила, от того, что виновата перед вами, мои любимые и самые близкие люди. Находясь вдали от вас, я всегда вспоминала и вспоминаю день нашего знакомства, Джон. Вечер на берегу моря, когда мы, как сумасшедшие, отдавались страсти, купались ночью, а потом, обессиленные, держась за руки, лежали на поляне с цветами и смотрели на яркие звезды. И как ты, Джон, глядя на падающую звезду, задумчиво произнес:

– Вот так, Карина, заканчивается жизнь.

А я ответила:

– Нет, мой любимый Джон! Жизнь только начинается, и я люблю тебя, милый.

Мы молча лежали, думая каждый о своем. Я мечтала о своем домике с садом, о сыне, которого рожу и буду любить, о маленькой дочке, с которой мы будем плести венки из полевых цветов и дарить вам, мальчикам. А вы будете скромно их примерять и отдавать нам, смеясь: «Вам они больше идут! Вы у нас самые красивые». И мы все вместе будем дурачиться и веселиться.

Такие мысли у меня были, Джон, в тот вечер. Лучший вечер моей жизни! Конечно, тогда я была наивной и глупенькой, но искренне верила, что все именно так и будет.

Затем мы поженились, уехали в Англию и вместо домика с садом поселились в тесной квартирке, где начались будни: ты все время на работе, я – по хозяйству. И мне стало скучно. Я пыталась заниматься творчеством, но у меня ничего не вышло. Затем родился Николас. Я видела, как ты любишь сына, как он привязан к тебе, и решила, что ему с тобой лучше. К сожалению, я оказалась плохой матерью и стала обижаться на тебя. Только сейчас поняла, что без причины. Мне хотелось свободы, жизни… Другой жизни – стремительной и бурной. И тут появился Том, фотограф из Америки, и я увлеклась фотографией. Теперь я понимаю, что-то было лишь увлечение, не любовь. Отголоски страсти, которую мы с тобой испытали в тот незабываемый вечер.

Дура, опьяненная новой страстью, я ушла с ним, улетела в Америку. Мне казалось, что с Томом я обрету то, о чем мечтала. Но мечта развеялась, как дым: Том оказался никчемным и безответственным человеком – без работы, без дома, без планов. Он жил сегодняшним днем, ломая жизни других. Отъявленный эгоист! К тому же он много пил и в пьяном угаре становился невыносим. Прожили мы с ним недолго, скитались по дешевым отелям и съемным комнатам, жили на то, что он изредка зарабатывал.

Потом на одной из фотосессий я познакомилась с продюсером Стивом – 43-летним шатеном с изысканными манерами и приятным голосом. Он уговорил меня уехать с ним в Бостон. Том к тому времени окончательно ушел в запой и стал принимать наркотики. Наверное, он делал это и раньше, но тайно и небольшими дозами, а теперь не мог прожить без них и дня. Все заработанные деньги сразу тратились на дозу. Я мечтала вырваться из этого порочного круга, но Том забрал мои документы. К тому же у меня не было средств, чтобы вернуться в Англию. Еще я боялась, Джон, что ты меня не простишь и не примешь обратно. Я чувствовала себя виноватой и очень скучала. Однако ничего не могла сделать без документов и без денег. Предложение Стива оказалось как нельзя кстати. Здесь не шла речь о любви или страсти – он просто стал моим спасителем.

В итоге я уехала со Стивом. Он оказался состоятельным мужчиной, имел хороший дом в Бостоне и недвижимость, которая приносила неплохой доход. Но был страшно скупой, нудный и ревнивый – не разрешал мне выходить из дома одной, бывать на мероприятиях, заводить подруг. Настоящая «золотая клетка», из которой редко выпускали. Через какое-то время я получила письмо от Тома, в котором он просил меня вернуться и угрожал расправой, если я этого не сделаю. Я показала его Стиву, и он предложил написать Тому о моей неожиданной смерти.

Еще через какое-то время мы получили новое письмо от Тома, где он поведал, что сообщил о моей смерти тебе, Джон, и попросил указать место моего захоронения. Я была потрясена. Один обман породил другой. Возвращение домой стало невозможно.

Простите меня, мои дорогие, и за это тоже!

Стив ничего не ответил Тому. Вскоре у него начались проблемы с бизнесом, и мы переехали жить в небольшой городок Норвуд с его нудными провинциальными буднями. Стив все время был в делах, которые не приносили дохода, погряз в долгах, стал продавать недвижимость и, в конце концов, окончательно разорился. Через два года совместного существования мы разошлись. Я вернулась в Бостон и устроилась на работу официанткой в ресторан, где и работаю по сей день.

За это время я поняла, что люблю только тебя, Джон. Мой дорогой и единственный!

И больше всего на свете хочу вернуться к вам, мои милые. Я так скучаю по вам, Джон и Николас!

Простите меня, если сможете, и заберите меня отсюда.

Ваша Карина».

***

Джон закончил читать, аккуратно сложил письмо и сунул его в рюкзак, с которым никогда не расставался. Повисло молчание.