Данность жизни. Сборник рассказов - Вячеслав Адамович Заренков

От девушки, как с моря, повеяло свежестью…

Не решаясь подойти, я купил в ближайшем киоске местный журнал и присел в кафе напротив. Заказав кофе, стал листать журнал, краем глаза посматривая на свою «избранницу». Она то появлялась с подносом в руках, то исчезала в глубине ресторана, но почти всегда ловила мой взгляд и одаривала ослепительной улыбкой. После четвертой чашки кофе, в очередной раз поймав мой взгляд, девушка снова улыбнулась и красивым жестом пригласила за столик ресторана, который обслуживала. От неожиданности я вздрогнул, пролил кофе и еще больше сконфузился. Не сдержавшись, она засмеялась. Ее смех звучал, как серебряный колокольчик. К моему удивлению, я тоже засмеялся, робость исчезла, и я пересел за ее столик:

– Здравствуйте! – произнесла она на чистом итальянском. – Меня зовут Карина, и я здесь работаю. Хотите кофе?

– О да, конечно! – пролепетал я, хотя выпил уже четыре чашки, и мое сердце, то ли от крепкого напитка, то ли из-за того, что сильно нервничал, бешено застучало, словно готовясь вырваться наружу…

– Я – Джон. Простите за мой плохой итальянский. Я живу здесь недавно, проходил мимо, купил журнал…

– Знаете, Джон, я сегодня подменяю подругу, скоро она придет, и я освобожусь. Если подождете, можем вместе погулять.

– Конечно, подожду! И буду рад погулять с вами, – не веря своим ушам, проговорил я.

Так я и сидел некоторое время, листая журнал и попивая кофе, в ожидании подруги. Казалось, прошла целая вечность. Наконец из ресторана выпорхнула улыбающаяся Карина. Я даже не заметил, когда пришла ее подруга и Карина успела переодеться. Теперь на ней были короткие джинсовые шортики, удачно облегающие великолепную фигуру, и светлая шелковая блузка, подчеркивающая красивую грудь. На ногах – серебристые босоножки. В черных волосах заколка с большой разноцветной бабочкой. На лице играла улыбка.

– Куда идем, кавалер? – весело спросила Карина и быстро добавила. – Только не в ресторан и не в кафе!

– Идем к морю, – предложил я.

– Замечательно! И подальше от людей.

Она взяла меня за руку. От ее прикосновения потелу пробежала дрожь, будто меня ударило током. Я сжал ее ладошку, и мы пошли, размахивая переплетенными пальцами. По пути болтали обо всем: о погоде, море, Италии, Англии. Она рассказала о себе, я – свою историю, вспомнили новые фильмы, музыкальные альбомы, выставки. Было такое ощущение, что мы знакомы с детства.

Мы бегали по песчаному пляжу, плескались в море, брызгали друг на друга соленой водой и не заметили, как стало темнеть. Стараясь поймать последние лучи солнца, выбежали на лужайку с мелкими белыми ромашками, которые в сумерках горели, будто светлячки. Усталые легли на траву, усыпанную цветами. С моря потянуло прохладой. Чтобы согреться, Карина прижалась ко мне, и я неожиданно для себя впился губами в ее чувственные губы. Время остановилось, мир перестал существовать. Мы безрассудно отдались страсти и не замечали ничего вокруг – только губы и наши тела.

Мы пришли в себя, когда вдали уже светила луна и яркие звезды. Какое-то время мы молча лежали, глядя в ночное небо, затем я аккуратно взял ее на руки и понес к морю. Нагретая солнцем вода окутала нас нежным теплом. Немного поплескавшись, мы снова стали целоваться и снова отдались страсти.

Это был незабываемый вечер…

Затем мы стали встречаться. Обычно я ждал Карину у кафе, и мы шли в наше тайное место. Через три месяца Карина сообщила, что у нас будет ребенок, и мы поженились. Рожать сына решили в Англии. Вскоре переехали в Кембридж, и я устроился учителем в местную школу. Нам выделили квартиру, и семейная жизнь стала приобретать нормальные очертания.

Родился сын, которого назвали в честь моего деда Николасом. Казалось, все хорошо: мы вместе, я работаю, Карина воспитывает сына, по вечерам ходим в театр и кино, а на выходные едем за город. Однако я стал замечать, что Карина скучает, ей хотелось чего-то нового. Она начала писать картины (раньше увлекалась живописью), и у нее неплохо получалось. Но вскоре я услышал:

– Скучно стоять за мольбертом.

– Займись фотографией, – пошутил я и купил ей фотоаппарат.

Неожиданно для меня она действительно увлеклась фотографией, стала выезжать в другие города и страны, встречаться с профессиональными фотографами. Конечно, это плохо сказывалось на воспитании сына и семейном бюджете. Мне приходилось отказываться от поздних уроков, чтобы забирать Николаса из детского сада. Соответственно, уменьшилась и зарплата. Из-за этого у нас начались ссоры. С ее-то итальянским темпераментом! Карина все чаще не приходила домой ночевать, ссылаясь на организацию выставок, поездки и прочее. Возвращалась утром, извинялась и говорила, что всю ночь работала.

И вот в один прекрасный день она ушла, оставив на столе записку:

«Прости меня, Джон! Я больше не могу тебя обманывать… Я влюбилась, влюбилась страстно и не могу без него ни минуты. Ты его знаешь – это Том, фотограф из Америки. Мы улетаем к нему. Николаса я взять не могу – Том возражает… Надеюсь, ты воспитаешь его хорошим человеком. Вы мне родные, но я не могу без Тома, безумно-безумно его люблю. Простите меня! Не судите строго… Ваша Карина».

Для меня это был страшный удар. Карина, которую я страстно любил, которой все прощал и которая, как мне казалось, любила меня и сына, бросила нас и улетела в Америку с тощим, длинноногим и нищим америкашкой-фотографом.

«Такого быть не может! Это недоразумение, злая шутка. Она вернется!» – лелеял я надежду. Но проходили день за днем, а Карина не возвращалась. Я продолжал работать, после работы бежал в садик за сыном, готовил еду, стирал и занимался с Николасом. Пролетели годы, сын пошел в первый класс, и я все время тратил на него: вечером мы вместе делали уроки и готовили. Николас любил играть с друзьями в футбол и часто гонял мяч допоздна. По выходным мы ходили на экскурсии, ездили за город, гуляли в лесу. Николас рос общительным парнем, иногда после его вечеринок весь день приходилось восстанавливать порядок. Правда, он сам активно мне в этом помогал.

Постепенно мы привыкли жить вдвоем, мальчик стал забывать мать. И вдруг, когда он уже перешел во второй класс, пришло письмо из Америки. Без обратного адреса, был только штамп Нью-Йорка.

***

«Дорогой Джон!

Пишет тебе Том, с которым уехала твоя бывшая жена Карина. Хочу сообщить, что мы прожили вместе всего два года, и она ушла от меня к малоизвестному продюсеру по имени Стив, уехала в неизвестном направлении. Однако неделю