Годы мечты - Ванесса Майлз

— Она сообщила мне, что Салли завтра будут делать операцию.

— Да, хотя я до сих пор задаю себе вопрос, правильно ли поступаю.

Голос Дэвида звучал твердо и ровно. Видимо, все его внимание сфокусировалось исключительно на проблемах Рут Моррисон, решила Джинни и тоже постаралась говорить холодно и отчужденно:

— И что же заставило тебя принять такое решение?

— Сама Рут, — кратко ответил он и пояснил: — Вернее, ее отчаянное стремление дать дочери любой возможный шанс. Если бы не это, я бы никогда не согласился оперировать девочку. Совершенно очевидно, что даже если она выживет, нормальным человеком все равно стать не сможет — тяжелая инвалидность в этом случае неизбежна.

Дэвид нервно взъерошил волосы. Он даже не пытался скрыть, как сильно обеспокоен судьбой своей маленькой пациентки.

— Боюсь, Рут вбила себе в голову, что операция спасет ее дочь, — тихо сказала Джинни. — Она молится о чуде.

— О Господи! Неужели она не понимает, что чуда быть не может! В лучшем случае Салли останется жива, и это большее, на что мы можем рассчитывать. Что же нам делать с этой женщиной? Я ведь сто раз ей все объяснял!

В голосе Дэвида зазвучали раздраженные нотки, и Джинни, поняв, что он чувствует себя виноватым в том, что не в состоянии осуществить мечты несчастной матери, попыталась успокоить его:

— Ты же знаешь, многие родители ведут себя так же, не желая смириться с неизбежным. Насколько я поняла, врачи неоднократно предупреждали Рут о последствиях, еще когда она была беременна. Но, увы, она ничего не хотела слушать.

— До Салли у нее было три выкидыша, — тихо сказал Дэвид, — так что нет ничего удивительного в том, что она не захотела прерывать беременность.

— Вот бедняжка! Я этого не знала. — Сердце Джинни сжалось от жалости к молодой женщине. — Сколько она уже выстрадала... и какие мучения ждут ее впереди!

— Вот именно. Если бы эту женщину поддерживал муж, тогда еще можно было надеяться каким-то образом заставить ее осознать, что Салли никогда не будет нормальным ребенком. Но этот негодяй даже не хочет видеть свою дочь. Будь моя воля, я бы надавал ему по шее за то, что он бросил жену один на один с таким горем!

— Может быть, мне связаться с ним и пригласить в больницу, чтобы поговорить? — предложила Джинни. — А вдруг это сработает, и с его помощью нам удастся объяснить Рут истинное положение вещей, не доводя дело до операции, пока еще есть такая возможность?

— Возможно, в этом есть свой резон, — скептически пожал плечами Дэвид. — Чем черт не шутит... Почему бы не попробовать? Ты можешь сама заняться этим, Джинни? — Он мягко посмотрел на нее. — Я уверен, у тебя это получится лучше, чем у меня.

— Не скромничай, Дэвид. Если бы ты взялся за дело, то наверняка справился бы с ним. Ты всегда умел скрывать свои чувства.

— Отнюдь не уверен, что это сильная сторона моего характера, — с грустью заметил он. — Иногда, не высказав вовремя то, что чувствуешь на самом деле, можно многое потерять.

Джинни не поняла, что именно он имеет в виду, но не успела уточнить, потому что открылась дверь и в кухню заглянула Пэтси.

— Доктор Кэмпбелл! Извините, что прерываю вашу беседу, но в приемную доставили девочку с ожогами. Ей нет и двух недель от роду.

— Спасибо, Пэтси. Уже иду. — Он одним глотком допил остаток кофе и поспешил к выходу, обернувшись на ходу: — Я еще раз поговорю с Рут, а ты действуй, как мы договорились. Хорошо?

— Да, Дэвид... то есть, доктор Кэмпбелл, — быстро поправилась Джинни.

— Можешь называть меня по имени, — произнес он громко, так, чтобы слышала Пэтси, и Джинни поняла, что таким образом он помогает ей исправить оплошность. — Всем и так известно, что мы старые друзья.

И он торопливо вышел. Джинни улыбалась, прибираясь на кухне. Вдруг ее пронзила горькая мысль: если для Дэвида все, что было между ними в прошлом — всего лишь легкий флирт, как он сам сказал сегодня, то определение «старые друзья» подходит для их отношений как нельзя лучше!

Вот и не рассчитывай на большее! — грустно усмехнулась она.

День с самого утра складывался напряженно. После того, как была оказана помощь девочке с ожогами, в отделение доставили новорожденного с синдромом Дауна. Он родился этой ночью в больнице, расположенной в дальнем пригороде. Сам по себе синдром не угрожал жизни мальчика, но у него оказался еще и тяжелый порок сердца, поэтому предстояла серьезная операция.

Ребенка сопровождал отец, совершенно подавленный свалившимся на него горем. Джинни пригласила мужчину в ординаторскую и предложила ему выпить чашку кофе, чтобы как-то поддержать, в то время как Пэтси занималась малышом.

— Спасибо, вы очень добры, — пробормотал он. — Такой ужасный шок! Вы меня понимаете? Софи и я... мы совершенно не ожидали, что Джон может оказаться таким... таким, каким он родился.

Джинни прекрасно его понимала. Тому и Софи Блейк не было и тридцати. Врач, который вел беременность, наверняка говорил им, что дети с синдромом Дауна чаще рождаются у немолодых матерей, так что будущие родители сочли, что им это не грозит. К тому же у них уже был сын, вполне нормальный ребенок. Неудивительно, что случившееся стало для этой пары настоящим ударом.

— Любой на вашем месте испытал бы те же чувства, мистер Блейк. А как чувствует себя ваша жена после родов? — участливо спросила Джинни.

— Даже не знаю. Все случилось так быстро, что я не успел ничего понять. — Мистер Блейк сделал глубокий вздох, чтобы взять себя в руки. — Акушерка сразу же унесла Джона. Мне показалось, что прошла вечность, прежде чем появился врач и сообщил, что у него синдром Дауна. Мы с женой еще не успели переварить это известие, как он добавил, что, кроме этого, у нашего малыша порок сердца и, если его немедленно не прооперировать, он умрет. Я не знал, что мне делать: то ли оставаться с Софи, то ли ехать с ребенком... — Он растерянно замолчал.

— Не волнуйтесь. Вы сделали все, что могли. А сейчас не хотели бы вы посидеть рядом с Джоном? Скоро его повезут в операционную.

— Конечно, спасибо вам.

Мужчина встал и последовал за Джинни.

Войдя в палату, она придвинула стул к кроватке малыша.

— Если вам что-нибудь понадобится, нажмите на эту кнопку. — Она кивком указала Тому на изголовье кровати.

— Спасибо. — Он рассеянно оглядел множество аппаратов, от которых к детям тянулись провода, и покачал головой: — Никогда не предполагал, что увижу такое. Наверное, все родители надеются, что с их ребенком все будет в порядке... — Он посмотрел на сына, и его лицо скривилось от горя: — Бедняжка, ты выглядишь далеко не красавцем.

Джинни не нашла, что сказать ему в утешение, и тихо вышла. Это было самым тяжелым в ее работе — видеть горе родителей, особенно, когда становилось ясно, что помочь им невозможно.