Матильда Кшесинская. Муза последних Романовых - Елена Ерофеева-Литвинская

Следующим директором был назначен бывший кавалерийский полковник Владимир Теляковский. Он ни разу не решился открыто спорить с Матильдой Феликсовной, но терпеть ее не мог, и в своих мемуарах оставил о ней очень нелицеприятные воспоминания, называя наглой, нахальной, циничной. Словом, «чертовой полячкой». Но пусть это останется на его совести…

Окружил заботой Матильду и великий князь Сергей, которого Николай попросил приглядывать за балериной. Быть рядом с Кшесинской и не потерять от нее голову было невозможно – настолько сильна была ее женская привлекательность. Она играла на сильных сторонах и слабостях мужчин – и всегда выигрывала. Великий князь влюбился в Кшесинскую без памяти и бросил к ее ногам все свое состояние. О том, что ему суждено на 20 лет стать ее верным пажом и тенью, что из-за нее он так и не обзаведется семьей и будет рад отдать ей все (в том числе и свое имя ее сыну), а она предпочтет ему другого, Сергей Михайлович тогда и не подозревал… Ведь балерина ответила на его любовь. Снова Романов? Что ж, своим привязанностям к правящему дому Кшесинская была верна и на всю жизнь сохранила благоговейный пиетет по отношению к царской семье…

Великий князь Сергей Михайлович

Никто из возлюбленных Матильды не был так щедр, как Сергей. Он занимал весьма выгодный пост генерала-инспектора артиллерии, и с ним балерина жила на широкую ногу. Он осыпал ее драгоценностями и в своей щедрости хотел превзойти самого императора. Сергей купил Матильде дачу в Стрельне, самом модном месте великосветского отдыха. Дача была снабжена собственной электростанцией. Даже во дворце не было электрического освещения, а у Кшесинской было! Оно не только делало дачу более комфортабельной, но и придавало ей особую привлекательность.

В день своего рождения 19 августа балерина устраивала на своей даче грандиозные праздники, на которые собирался весь цвет Петербурга. А уж принять гостей она умела и делала это с радушием и блеском. В искусстве светских приемов балерина была на недосягаемой высоте. Доброжелательная и открытая, она уделяла внимание каждому гостю, тем самым помогая ему ощутить свою ценность и значимость. Для каждого у нее находилось теплое слово, комплимент или лучезарная улыбка. Прима императорской сцены в общении была очень проста. Окружала заботой молодых балерин, приглашала их в гости в свой особняк и на дачу. У нее вечно кто-то гостил, проводил выходные и праздники.

Как-то раз Матильда пригласила на дачу в Стрельну молодую балерину Тамару Карсавину, первый сезон служившую на императорской сцене. С самого начала прима проявляла к ней большую доброту. Зная, что гардероб Карсавиной небогат, и чтобы не ставить ее в неловкое положение, Кшесинская написала ей: «Не трудись брать с собой нарядные платья, у нас здесь по-деревенски. Я пришлю за тобой». Но поскольку молодая балерина не знала в лицо секретаря Кшесинской, Матильда Феликсовна не сочла за труд лично приехать за гостьей на станцию. Когда в 1950 г. Кшесинская оказалась в Лондоне, ей в гостиницу каждый день присылали цветы. Среди них непременно был букет сирени от Тамары Карсавиной. Кшесинская очень любила сирень, потому что она напоминала ей о потерянной навсегда России…

Великий князь Сергей Михайлович, опекавший Матильду, по своему положению не имел возможности находиться при ней постоянно. Чтобы балерина не скучала, досуг ее занимали то молодой дипломат Стас Поклевский («Подарил мне чучело убитого им медведя, а кроме того – механическое пианино»), то гусар Николай Скалон («На память о нем у меня остались часы для ношения в петлице – миниатюрный циферблат, окруженный бриллиантами»), то улан Митусов, то великий князь Владимир Александрович («На Пасху он прислал мне огромное яйцо из ландышей с привязанным к нему драгоценным яичком от Фаберже»)… Она не знала недостатка в поклонниках. Ее окружение блистало титулами и званиями. Одни рвались в ее плен сами, других она улавливала в искусно расставленные сети. «У него, – писала она об очередном «плененном», – была связь с графиней X., о которой все в городе знали. Я пустила в ход все свое кокетство, чтобы заставить увлечься мною, и этого достигла».

Ей легко удавалось завоевывать даже строгих государственных мужей. Свой 10-летний юбилей пребывания на императорской сцене Кшесинская решила отметить бенефисом. Но бенефис полагался артисту по истечении 20-летнего срока службы в театре. За разрешением на бенефис она обратилась не к директору, а попросила аудиенцию у министра императорского двора барона Фредерикса, который относился к балерине с большой симпатией. А как еще иначе относиться к любимице Романовых? Собираясь на прием, она тщательно обдумала свой туалет: шерстяное платье светло-серого цвета, плотно облегающее соблазнительную фигуру, и того же цвета треугольная шляпа. Заранее приготовила неожиданный комплимент: «Только благодаря вам я виртуозно исполняю 32 фуэте…» Министр пришел в недоумение: «Как? А я-то тут при чем? – Все очень просто: чтобы выполнить фуэте, не сходя с места, надо иметь перед собой ясно видимую точку при каждом повороте, и так как вы обычно сидите в самом центре партера, в первом ряду, то даже в полутемном зале на вашей груди ярко выделяются своим блеском ордена…» Польщенный министр любезно проводил ее до двери и обещал передать ее просьбу государю, дав понять, что отказа ей не будет. Разумеется, Кшесинская получила разрешение на бенефис и снова была этим обязана своему незабвенному Ники. Для бенефиса она выбрала воскресенье, 13 февраля 1900 года, счастливое для себя число.