Матильда Кшесинская. Муза последних Романовых - Елена Ерофеева-Литвинская

«Как бы ни сложилась моя дальнейшая судьба, встреча с тобой навсегда останется для меня самым прекрасным воспоминанием молодости», – писал наследник в своем последнем письме к любимой. Со времени помолвки с Алисой Николай больше ни разу не приезжал к Матильде. Однако подарил ей тот особняк на Английской набережной, где некогда цвела их любовь, разрешил ей обращаться к нему в письмах на «ты» и обещал помогать ей во всем, если ей потребуется помощь. И этим высоким покровительством в своей балетной карьере Матильда пользовалась – это было ее неоспоримым правом, – но не столь уж часто. Она вела себя достойно. Не капризничала по пустякам, не скандалила на пустом месте, но ущемить свои права, унизить достоинство, отодвинуть на второй план никому не позволяла. Всю жизнь она чувствовала на себе заботу Ники, много раз он оказывал Матильде неоценимую помощь, когда ее стремились уничтожить в театральных интригах. Она пользовалась высочайшей поддержкой, но лишь для того, чтобы блеснуть своим талантом. И можно ли ее за это осуждать?

Коронация нового императора была назначена на май 1896 г. Приближались коронационные торжества, Императорский театр распределял роли для предстоящего парадного спектакля в Москве, а ей никакой роли в новом балете Р. Дриго «Жемчужина», где главную роль получила итальянка Пьерина Леньяни, не предложили вовсе. Напрасно она снова и снова внимательно читала приказ дирекции – ее фамилии там не значилось. Матильда восприняла это как прямое оскорбление перед лицом всей труппы – ведь к тому времени она была уже сложившейся балериной с серьезным репертуаром.

Что же предприняла Кшесинская? В полном отчаянии она бросилась к великому князю Владимиру Александровичу за помощью, так как он всегда сердечно к ней относился. Как и что, собственно, сделал великий князь, балерина не знала, но результат не замедлил последовать. Хотя балет был полностью готов, а все роли отрепетированы, Дриго пришлось дополнительно написать музыку, а Петипа – поставить специально для Кшесинской па-де-де Желтой Жемчужины, так как роли Белой, Черной и Розовой Жемчужин были уже отданы другим балеринам. Вдохновенный, пленительный танец Матильды украсил весь спектакль. Справедливость восторжествовала, и она увидела, что после своей женитьбы и двух лет разлуки Ники исполнил ее желание и защитил ее.

М. Кшесинская – Маркиза

К атмосфере всеобщей радости, в которой проходили коронационные торжества, Матильда осталась безучастной. Она наблюдала за торжественным въездом императорского кортежа в столицу из окна гостиницы, но ее глаза то и дело застилали слезы. А зрелище в самом деле было грандиозным. Гвардейские кавалерийские части, представители азиатских народов в национальных костюмах, делегации казачьих войск, знатные дворяне, император на белом коне, роскошные кареты членов императорской семьи и знатных иностранных гостей… Город был расцвечен иллюминацией. А когда молодой императрице подали цветы на золотом подносе, вспыхнула тысячами огней колокольня Ивана Великого, а за ней и вся Москва.

После гала-представления по случаю коронации Кшесинская с огромным успехом танцевала в Москве. Московские балетоманы дарили ей множество букетов, а как-то раз преподнесли серебряную корзину с цветами.

В сезоне 1896/97 г. Николай II и Александра Федоровна приходили на балетные спектакли почти каждое воскресенье. Но они не видели Кшесинскую – дирекция всегда ставила выступления балерины на среду, когда императорской семьи в театре не было. Случайное совпадение или так поступали умышленно? Кшесинской все это казалось обидным и несправедливым. И вот, наконец, дирекция поставила ее спектакль «Спящая красавица» на воскресенье, но при этом уговорила императора поехать не на балет, а в Михайловский театр посмотреть французскую пьесу. Новости среди артистов распространяются с молниеносной быстротой, и Матильда сразу же узнала об этом. Это было уже слишком! И тогда она впервые воспользовалась позволением Николая обратиться к нему лично. Она написала о том, что происходит в театре, и добавила, что в такой обстановке не считает для себя возможным продолжать выступать на императорской сцене. Письмо императору передал лично в руки великий князь Сергей Михайлович, но ответа не было.

В день спектакля артисты недовольно ворчали, что император и в самом деле не бывает в театре, когда танцует Кшесинская, и из-за нее они не видят государя. Все было готово к началу, оркестранты заняли свои места и начали настраивать инструменты, но царская ложа по-прежнему оставалась пустой. Публика загрустила. Ждали только последнего сигнала, чтобы поднять занавес. И вдруг в зале начался переполох: «Император приехал!» Разве мог он не приехать, если его попросила Маля, его первая любовь? Матильда ликовала, и спектакль прошел на небывалом подъеме. Артистам она сказала, что знала заранее о приезде императора, но умышленно молчала. Враги приуныли…

Другой крупный скандал был связан с костюмом для балета «Камарго», который Сен-Жорж и Петипа поставили в стиле Людовика XV. Пьерина Леньяни, царившая на сцене Мариинского театра до Кшесинской, танцевала русский танец в этом балете в платье, сделанном по образцу костюма Екатерины II, хранящегося в Эрмитаже, – с широкой юбкой с фижмами, приподнимавшими подол по бокам. Кшесинская видела итальянку в этом балете и заметила, что фижмы мешали ей двигаться. Кшесинской при ее маленьком росте такой фасон был противопоказан. Кроме того, в костюме с фижмами балерина не смогла бы танцевать так, как ей хотелось, а ведь русский танец полон нюансов, которые и определяют его красоту. Кшесинская заявила, что не будет надевать фижмы, так как чувствовала себя ответственной за успех балета и знала, что ей подходит, а что – нет. Заявление балерины передали тогдашнему директору Императорских театров, князю Сергею Михайловичу Волконскому, но, вероятно, это было сделано в требовательной форме и представлено, как ничем не обоснованный каприз прима-балерины. Волконский не уважил просьбу балерины, а категорически настаивал на неизменности костюма. Весть об этом затянувшемся споре разнеслась среди публики.

На премьере «Камарго» 15 апреля 1901 г. весь зал гадал, наденет ли Кшесинская фижмы. Она не надела. За это на нее был наложен штраф. Объявление повесили на доске в холле театра. Штраф был таким маленьким и несоизмеримым с жалованьем и положением балерины, что ей стало ясно: ее хотели не наказать, а унизить. А она считала, что этого не заслужила: как и все артисты Императорских театров, она с должным уважением относилась к распоряжениям руководства, никогда не опаздывала и всегда приезжала в театр одной из первых. Но когда задевали ее достоинство, приходилось обороняться всеми возможными способами. И такой верный способ, в отличие от других, у нее был – обещание, данное ей Николаем. Оскорбленная Кшесинская обратилась к императору с просьбой, чтобы с нее сняли штраф таким же образом, как и наложили – по распоряжению директора. На следующий же день на этой доске появилось новое объявление – об отмене штрафа, а Волконский, человек независимый и занимавший престижное место в обществе, вынужден был подать в отставку. Его заслуженно очень любили, и общество с негодованием восприняло неуважение, проявленное по отношению к Волконскому. В театре стали происходить враждебные манифестации, направленные против Кшесинской, – дорого она заплатила за свой кратковременный триумф.