Мои разные «я». Что такое субличности и как знание о них поможет проработать травмы и обрести внутреннюю целостность - Ричард Шварц

С: Крутой парень заинтересован и слегка недоумевает. Не понимает, почему он — это не я.

Д: Конечно, он не вы. Ему надо это понимать. Он обижал мальчика, и это плохо…

С: Точно!

Д: Пусть поищет себе другое занятие. Спросите, что ему хотелось бы делать, раз ему не надо больше вас защищать.

С: Он говорит, что все умеет. Он может сам выбрать? Он о себе высокого мнения. Очень высокого. Считает, будто он в ответе за все хорошее, что я сделал в жизни.

Д: Пусть выбирает, не обязательно прямо сейчас. А вы как себя чувствуете?

С: Стало так свободно внутри. Новое, незнакомое ощущение.

Д: Хорошо. Как вам кажется, мы все выяснили?

С: Да. Интересно, как я потом буду объяснять крутому парню, что, хотя он больше не у руля, все равно имеет для меня значение.

Д: Скажите ему это обязательно. Долго искать его не придется, он всегда рядом. Просто подумайте о нем и позовите. Итак, мы прекрасно поработали.

С: Да, спасибо. Не ожидал такого эффекта.

Эта сессия иллюстрирует многие базовые аспекты IFC. Например, я постоянно просил разных Защитников выйти, пока не появилось «Я» Сэма и он не почувствовал себя ближе к тринадцатилетнему мальчику. Потом Сэм смотрел, как его обижают, и сам просил мешающие части уйти в сторону. Далее я отправил Сэма в прошлое, чтобы он забрал мальчика в безопасное место (на фестиваль «Горящий человек») и тот смог освободиться от груза негативных эмоций. Затем мы позвали главного Защитника — крутого парня — и показали ему, что мальчик в его протекции больше не нуждается, а значит, пора искать другую роль. Части Сэма постепенно начали доверять его «Я».

Сначала мы разделили части, освободили «Я», изучили прошлое и сняли бремя, а позже навели Защитника на мысли о новой роли. Кроме того, на сессии был момент так называемого прямого доступа, когда я говорил непосредственно с Защитником. Многие Защитники Сэма пытались нам помешать, но их недолго пришлось уговаривать отойти. У большинства так не бывает, доверие Защитников приходится завоевывать гораздо дольше. Не расстраивайтесь, если у вас не все получится за одну сессию.

Я хотел включить эту сессию в книгу, ведь она наглядный пример того, как мальчикам (мне в том числе) приходится самим зализывать раны и впоследствии среди частей начинают доминировать такие «крутые парни», отрицающие любые проявления чувствительности в себе и других. Сэм совсем не похож на мачо (он делает подкаст для центра «Эсален»), но опыт травли в детстве и связанные с этим переживания значительно повлияли на его жизнь.

В заключение приведу письмо Сэма, которое он прислал мне примерно через полгода после сессии.

В христианстве грехом называют все, что разъединяет вас с Богом и заставляет свернуть с пути истинного. Бремя отделяет «Я» от частей и посылает им сильнейшие импульсы. Обремененные части либо не знают о «Я», либо его не слушают. Когда бремя снимают, части не только преображаются, но и приближаются к «Я» и начинают ему доверять. В этом и состоит цель IFC-терапии.

Когда я это понял, то увидел параллели между внутренним и внешним миром. Как люди разобщены из-за своих грехов друг с другом и с Богом (я буду называть его Большим «Я»), так и части под грузом бремени существуют отдельно от других частей и от «Я». Избавление от бремени восстанавливает не только внутренние связи, но и внешние, с любой сущностью, которая стала для вас Большим «Я».

В процессе исцеления мы не только помогаем себе, но и устанавливаем взаимосвязи. Как будто частичка Бога есть не только в каждом из нас, но и в каждой нашей части.

Во время IFC-терапии пациентов с расстройством целостности личности я по несколько сессий подряд напрямую общался с одними и теми же частями. После этого оказывалось, что у них есть свои части и даже собственное «Я».

Поначалу это казалось безумием. Части частей? Но потом я успокоился и подумал: с эстетической и духовной точек зрения вполне логично, что системы на всех уровнях изоморфны (устроены одинаково). Как русская матрешка: в большой такая же, но поменьше, в ней еще меньше и т. д. Или как фракталы. Сперва вложенные системы меня обескуражили, но теперь кажутся прекрасными, хотя я не представляю, кончается ли эта закономерность и где. Во всяком случае, я уже работал с субчастями и убедился, что они тоже состоят из частей.

Как я уже упоминал, части для меня — божественные сущности. Обладая собственным «Я», они достойны любви и сострадания вашего «Я». В христианстве есть параллельная идея, что человек создан по образу и подобию Божьему и достоин любви. Если человек без бремени проявляет свою истинную сущность и ощущает связь с чем-то большим, почему у частей не может быть того же самого?

Несколько лет мы практиковали IFC-терапию в Реформатской богословской семинарии в Джексоне со студентами, евангельскими христианами. Я собирался говорить им, что люди по своей природе хорошие, и готовился к возражениям. Когда мы спорили, я спрашивал: «Разве в Библии не говорится, что человек создан по образу и подобию Бога?» Они соглашались: «Да, но от Бога внутри только семя, и оно покрыто первородным грехом». Я настаивал: «Если назвать первородный грех бременем, то, по сути, мы говорим об одном и том же».

Весьма изящно выразился профессор семинарии Билл Ричардсон: «Знаете, я, кажется, понимаю, к чему вы клоните. Вы просите нас сделать с внутренним миром то же, что Иисус сделал с внешним». Иисус, как известно, пришел с состраданием, интересом и заботой к изгнанникам мира сего — прокаженным, нищим и отверженным — и исцелил их.

Вернемся к взаимосвязям: возможно ли, что наше «Я» и все наши части жаждут воссоединения с собой? Что, если, помогая частям снять бремя и доверять нашему «Я», мы ощутим связь с другими людьми, с планетой и Большим «Я» и тем самым послужим задаче божественного единения? Именно это IFC-терапия предлагает верующим. Просветление будет ярче и эффект сохранится дольше, если не считать эго обузой, которую нужно выбросить прочь. Наши части жаждут воссоединения с «Я» в той же степени, в какой мы стремимся к Большому «Я».

Изучая свой внутренний мир, все приходят к одному выводу: мы — это наше «Я». Именно это, как мне кажется, и называют пробуждением или просветлением, когда мы перестаем отождествлять себя с частями и их бременем, и последствия этого не проходят незаметно.