Эта горькая сладкая месть - Дарья Донцова

Дело Кешка получил в пятницу. Не слишкомтолстая папочка, на изучение которой ему хватило трех часов. Перелиставобязательные бумаги, характеристики, справки, Аркашка наткнулся на допросСветланы Павловской. Женщина расписала бедного Рому такими черными красками,что впору было вывести парнишку во двор и расстрелять на месте. Тут же лежалипоказания трех женщин – Жанны Соковой, Клары Мордвиновой и Виктории Пановой.Они лили на Рому грязь и рассказывали о бедственном материальном положенииПавловской. Настораживал тот факт, что свидетельницы работали в лаборатории уАльберта Владимировича. Самым странным было то, что хозяина риэлторскойконторы, Вячеслава Демьянова, который, по словам Романа, отдал сто тысячСветлане, не допрашивали. Как будто такой человек вообще не упоминался в деле.

– Непостижимо, – ворчал Аркашка, – почемуне нашли хозяина и не задали ему пару вопросов. Похоже, что следователь простопоторопился отдать дело в суд.

И еще одна неувязка. На судебном процессепроходил свидетелем Игорь, сын Светланы. Судья задал вопрос:

– Когда вы видели подсудимого в последнийраз?

– В начале октября, – простодушно сообщил

Игорь, – он пришел вместе со Славой.

– Каким Славой?

– Демьяновым, – сообщил Игорь, потомбыстро поправился:

– Простите, оговорился, со СлавойДемченко, нашим бывшим одноклассником из 17-й школы.

Судья не обратила внимание на этот эпизод. НоКешке он показался странным. Сын не поленился позвонить в 17-ю школу и узнал,что в классе, где учились Павловский и Виноградов, никогда не было школьникаСлавы Демченко,

В еще большее удивление повергло его решениеследователя. Катюша официально просила изменить сыну меру пресечения с арестана подписку о невыезде. У нее были на то все основания. Роман задерживался впервый раз, особо опасным не считался, мать даже готова была внести залог.Искандер Даудович отказал и мотивировал свое решение просто: Виноградовнаходился в бегах, не являлся по повесткам и, следовательно, может исчезнуть,не дождавшись суда. Это было совсем странно. Заявление в РУОП СветланаПавловская отнесла 26 октября, а 28-го Рома уже сидел в Бутырке. Никакие повесткиза столь короткий срок просто не могли дойти, скорей всего их и не посылали. Ипотом, какая удивительная торопливость для официальных органов! Арестовалимальчишку утром, почти в кровати. Всегда считала, что, когда скрываются, несидят дома, а уезжают куда-нибудь подальше. Здесь же “находящийся в бегах и неявляющийся по повесткам” преспокойненько спал в собственной постели.Удивительно, что судья ничего не заметила. Может, наша Фемида не только слепая,но и глухая в придачу? А может, что-то заставило всех: следователя, судью ипрокуроршу – ослепнуть и оглохнуть? И какая злобность: дать впервыеоказавшемуся на скамье подсудимых парню семь лет! Аркадию вообще казалось, чтоэто дело следовало рассматривать не в уголовном, а в административном порядке. Вчем тут факт мошенничества? Больше похоже на не отданный долг. И самым чудеснымобразом от глаз “неподкупных и справедливых” ускользнул пикантный факт:Светлана Павловская просила продать квартиру, где был прописан еще одинчеловек. То есть она втягивала парня в противозаконное дело и обещала хорошуюнаграду. По меньшей мере, такое поведение истицы требовало частного определениясуда в ее адрес. И опять – полная тишина.

Дело было сшито белыми нитками. Особо гадковыглядело заявление Павловских, написанное уже после процесса. Они возмущалисьлегкостью наказания и требовали увеличить срок до 15 лет. Наверное, большевсего их устроила бы высшая мера. Кешка пришел в полное негодование:

– Кто-то очень постарался, чтобы процесспрошел моментально, а наказание было максимальным. Похоже, парнишку простоподставили. Надо найти хозяина риэлторской конторы, Вячеслава Демьянова.

"И этих теток, свидетельниц”, – подумалая.

– Все равно, мне кажется, что лучшерассказать полковнику, – пробормотал Аркашка, – пусть потребует дело надоследование.

– Миленький, – ласково сказала я, –Александр Михайлович так занят, зачем усложнять ему жизнь? Поверчусь уПавловских, вдруг узнаю что-то интересное? Потом все расскажем полковнику,обязательно.

– Ладно, – неожиданно согласился сын, -

Только ты там поаккуратней, похоже, домПавловских – небезопасное место. Но ведь надо помочь бедному парню, не сидетьже ему семь лет за несовершенное преступление.

Первый звонок на пейджер поступил в субботу,около восьми утра. Терпеть не могу рано вставать, поэтому еле-еле продралаглаза и взглянула на экранчик. “Срочно позвоните. Павловская”. Что там у нихстряслось?

Трубку сняли сразу.

– Алло! – пропела Виолетта Сергеевна.

– Простите за столь ранний звонок, нотолько что пришло сообщение на пейджер…

– Дашенька, – обрадовалась профессорша, –как мило, что откликнулись. Видите ли, произошла небольшая неприятность.Светочка, наша дочь, заболела, а я не могу выйти из дому, давление поднялось. Втакой ситуации раньше помогала Настя, но она вчера уехала домой. Не могли бы выразок сходить нам за продуктами?

– Конечно, – согласилась я, – сейчасоденусь и приеду.

– Вы уж поторопитесь, душенька, на рыноклучше с утра ходить, пока все свеженькое.

Пришлось вылезать из уютной кроватки ипревращаться в “казанскую” жалмерку.

Виолетта Сергеевна всучила гигантский список.Я принялась изучать листок: творог рыночный – 1 кг, мясо парное – 2 кг,шампиньоны – 2 кг, курага, орехи, изюм, форель слабосоленая, 200 г черной икры…

– Милая, – прощебетала старушка, – оченьпрошу, обязательно принесите домой чеки. Альберту Владимировичу они нужны дляработы.

Я уставилась на нее во все глаза. Зачемакадемику чеки? Видя мое недоумение, Виолетта Сергеевна открыла ящичек ивытащила довольно толстую общую тетрадь, страницы которой делились на графы –число и месяц, что куплено, стоимость. Почти напротив каждой строчки виднелсякармашек с чеками.

– Альберт Владимирович пристально следитза ценообразованием, – пояснила Виолетта, – это его конек. Часто упоминает встатьях. У нас таких тетрадок – горы. Скажите, помните, сколько стоил литровыйпакет молока в 1979 году? Я покачала головой.

– Сейчас скажу, – заулыбалась старушка.Она порылась в тетрадках, вытащила одну, пролистала странички и. объявила:

– 32 копейки!

– Да, – протянула я, – но зачем же чеки?Можно просто записать стоимость!