Маска майя - Хуан Марторель

— Ну хватит, хватит… — он поднял руки в знак капитуляции, — ты меня убедила.

— Полностью убедила, правда?

— Да. — Он расплылся в улыбке. — Полностью.

— Так значит, никто не сможет помешать нам в этом. — Она тоже улыбнулась, сияя. — А теперь, Жан, поцелуй меня. Это то, чего я хочу больше всего на свете.

Город майя Караколь, 626 год н. э.

Бог Солнце11 несколько раз совершил свое странствие по небу, прежде чем молодой Балам стал способен осознать то, что он пережил той памятной ночью вместе со своим учителем. Даже когда он спал, его мозг беспрерывно воспроизводил эти волшебные мгновения, когда он был главным действующим лицом; его разум не решался воспринимать их как реальные.

Оказавшись в теле ягуара, он покинул прогалину и путешествовал по сельве в течение какого-то времени, продолжительность которого он не мог определить. Иногда залетая вперед, а иногда невидимо присутствуя сзади, летучая мышь, выбравшаяся, как видел Балам, из тела верховного жреца, сопровождала его, не покидая ни на миг. Крылатый зверь держался возле земли, и даже в полных потемках он без труда находил лазейку в зарослях, что позволяло им быстро двигаться вперед. Балам следовал за ним с легкостью, которую находил по меньшей мере удивительной; она вызвала у него незнакомое дотоле ощущение силы и власти. Он заметил, что все его чувства обострились до предела и он был в состоянии обращать внимание на тысячи мелких деталей, которые, будучи человеком, неизменно упускал.

Когда его путь проходил через места, где растительность была менее густой, летучая мышь прекращала свой полет, позволяя могучему ягуару при свете луны выбирать путь, по которому он хотел бы следовать. Так они путешествовали по уже известным Баламу участкам сельвы, а также там, где он еще никогда не бывал. Они пили воду из Большой лагуны, расположенной рядом с их городом, вместе с другими животными, которых, казалось, их присутствие не пугало. Позже они остановились на несколько минут, чтобы посмотреть на затерянную в джунглях пирамиду, служившую храмом, посвященным богу дождя. Строение сияло в эту ясную ночь, и его побеленные стены отражали лунный свет, придававший им неожиданный серебристый оттенок.

Возвращение на прогалину, покинутую ими несколько часов тому назад, стало для Балама завершением сна, от которого он не хотел пробуждаться. Две человеческие фигуры все еще сидели на тех же стволах, на которых они их оставили, совершенно без движения, как будто это были статуи, высеченные из камня. Летучая мышь, которая была провожатым на обратном пути, направилась к верховному жрецу и опустилась ему на плечо. Там она сидела спокойно, наблюдая за движениями ягуара, предвосхищая то, что должно было произойти в дальнейшем. Казалось, хищная кошка поняла, что это необычное путешествие подошло к концу, и тоже направилась к другому телу, которое она так хорошо знала. Несколько секунд спустя она смогла увидеть, как летучая мышь исчезает у нее на глазах, и заметила, как в ней тоже начали гаснуть те ощущения, которые этой ночью заставляли ее чувствовать себя всемогущим властелином сельвы. Когда верховный жрец утратил свою неподвижность и, поднявшись со ствола, пристально посмотрел на него, Балам понял, что они оба снова приняли человеческий облик.

— Я могу ответить на многие твои вопросы, но предпочту оставить некоторые без ответа, поскольку я его тоже не знаю. — Белый Нетопырь спокойно выдерживал атаку любопытного юноши.

Оба возвращались в Караколь после удивительного приключения, пережитого вместе. У Балама была потребность знать, но в то же время он не хотел позволить этим волшебным ощущениям навсегда исчезнуть. Казалось, верховный жрец осознавал это, потому что, улыбаясь своему ученику во тьме, которая их окружала, говорил с ним добрым и властным тоном, так хорошо знакомым юноше.

— Сегодня больше не спрашивай; достаточно того, что ты наполнишь свой дух пережитым, поскольку возможность путешествовать в теле большого ягуара уже присуща тебе. — Глаза жреца отражали лунный свет, когда он снова посмотрел на него. — Когда ты прибыл к нам еще во младенчестве и я увидел твою открытую рану, я подумал, что ты и есть второе действующее лицо странного предсказания. — Белый Нетопырь поднял руку прежде, чем Балам смог задать очередной вопрос. — Это длинная история, и сейчас не время. Когда пройдет несколько дней и твой дух успокоится, мы сможем поговорить и я расскажу тебе все, что знаю.

Юноша хорошо знал своего учителя и понимал, что не стоит настаивать. Пока он должен довольствоваться очевидным подтверждением того, что случившееся не было сном, а также чем-то большим: признанием Белого Нетопыря, что у него есть история, которую он обязан рассказать.

Дни шли, и халач виник словно бы и забыл о своем обещании. Он не проронил ни единого слова о событиях той ночи, и его отношение к Баламу совершенно не изменилось. Юноша сгорал от желания подойти к своему учителю и попросить объяснений, но знал, что не должен этого делать. И ложась ночью в постель, он рассуждал так: его приемный отец не станет говорить с ним до тех пор, пока не сочтет, что его дух снова пришел в состояние покоя. Даже во сне он старался сделать над собой усилие, чтобы усмирить свою душу, и думал, что наверняка следующий день будет решающим.

Единственным человеком, заметившим в Баламе кое-какие перемены, оказалась Синяя Цапля. Маленькая племянница короля К'ана говорила мало, но ее живые глаза давали понять, что от них ничто не ускользает. Балам твердо верил, что помимо необычайной наблюдательности боги одарили ее и сверхчеловеческими способностями. Такими же, которые сделали ее бабку Нефритовые Глаза столь почитаемой среди народа майя: девушка обладала способностью предсказывать то, что должно было произойти, видеть там, где для других царил мрак.

— Балам, — сказала она ему тем самым утром, — мне кажется, ты чем-то расстроен, и я страдаю из-за этого. — Она застенчиво отвела взгляд. — Но я также замечаю, что внутри тебя живет сейчас какая-то новая сила. Она превратит тебя в того, кем ты должен стать. Не тревожься, — улыбнулась она ему, — потому что твой дух вскоре снова обретет покой.

Юноша молча смотрел на нее. Он знал, что Синяя Цапля не добавит ничего к тому, что уже сказала, подобно его приемному отцу. И дело было не в ее желании или нежелании: как девушка однажды призналась, она и сама ничего не знала о происхождении ощущений, внезапно завладевавших ею.

— Послезавтра Праздник кукурузы. — Голос Чальмека заставил их обоих забыть о своем разговоре и повернуться к нему. Племянник Белого Нетопыря бесшумно приблизился к ним и сейчас улыбался, показывая свои белые зубы. — И ты будешь главным действующим лицом, — продолжал юноша, весело глядя на Синюю Цаплю. — Без сомнения, боги отпразднуют его, наградив нас великолепным урожаем.

— Я не думаю, что это зависит от меня. — Девушка улыбнулась ему в ответ. — И я также не буду главным действующим лицом. Если бы тебя услышали жрецы, они могли бы наслать на тебя какую-нибудь порчу за твою самоуверенность.

— Или решить, что ты будешь главным действующим лицом, то есть тебя принесут в жертву, чтобы наполнить чрево бога дождя, — засмеялся Балам, по-дружески похлопав своего друга по плечу. — Ты же знаешь, как это делается.