Выбир-р-рай, Тамара - Ляна Вечер

— Ты серьёзно? — я едва чаем не давлюсь от такого заявления.

— Я разбираюсь, поверь, — с серьёзным лицом заявляет Светик. — Ты ему в душу конкретно запала.

— Ладно, я подумаю, — хмыкаю и глотаю чай.

Конечно, я не подумаю. Ни о каких отношениях с оборотнем речи быть не может. Но мысль о том, что Горыныч смотрит на меня как на королеву сама по себе приятная.

Рабочий день закончен, пора домой, а Светик практически вгрызлась в телефонную трубку — пытается выяснить у начальницы, когда зарплата. Не выяснит, к гадалке не ходи — начальница наша тоже не знает.

— Нет, ну не гады, а?! — Света кладёт трубку и смотрит на меня полным злости взглядом. — Пашешь, пашешь, а толку во, — крутит дулю.

— Береги нервы, — вздыхаю. — Мы ещё неплохо живём. У моей знакомой в другом городе отопление этой осенью кончилось, электричество на три часа днём дают и мусор неделями со двора не вывозят. Там собак бродячих развелось — жуть! Стаи по тридцать голов бегают.

— Ладно, — Светик машет рукой, — когда-нибудь всё равно дадут зарплату. Не может быть, чтобы совсем не дали.

— Не может, — успокаиваю напарницу, но ни в чём не уверена.

— Кстати! — Светик оживляется. — Окорочка замороженные, импортные надо?

— Денег в обрез, — поджимаю губы.

Я бы не отказалась от курятины, но на копейки, которые остались после оплаты комнаты, мне нужно купить соль и сахар для бабушки. Ей по осени закрутки делать, а какие там цены будут — вопрос интересный.

— Короче, я завтра принесу тебе пару кило, а о деньгах потом поговорим, — напарница подмигивает мне и идёт снимать халат.

— Спасибо, — мне неловко, но отказываться глупо.

И опять же — я неплохо живу. Крыша над головой есть, у бабушки на огороде каждые выходные я, как штык — картошкой-моркойшкой обеспечена, Света меня не бросает, да и я её тоже, и Миша калымами снабжает. К слову, не только калымами. То платье мне припрёт, то кроссовки и в холодильник нет-нет да подкинет чего. Нормально всё.

Пока я размышляю, Светик рисует сквозняк. Мне тоже пора домой… Не хочется.

Нахожу в ящике стола книгу, которую пытаюсь дочитать уже месяц, наливаю в кружку едва тёплый травяной чай и сажусь коротать вечер. Ещё часик-другой проведу здесь, а потом пойду домой, в общество старой сварливой женщины.

Но планы меняются.

Я вижу в окно, как за забором лаборатории паркуется чёрный «Мерин». Миша хлопает дверью тачки и стремительным шагом идёт по двору. Явился не запылился. Возвращаю взгляд в книгу.

— Привет, — Иваныч заглядывает в дверь. — Так и знал, что ты ещё здесь.

Я игнорирую друга. А нечего было трубки не брать. Ответить и сказать, что жив-здоров — не проблема.

Мише приглашение не нужно — проходит, берёт стул и, развернув его спинкой вперёд, седлает, как коня. Смотрит на меня внимательно, молчит. Я тоже молчу — глаза строго в книгу.

— Том, хватит, — Иваныч не выдерживает. — Как смог — приехал.

— Так занят был, что даже на звонок мой ответить не мог? — уточняю язвительно.

— Не мог.

— А где я работаю и живу — волкам слить успел, — упрекаю, глядя другу в глаза.

— Ты о чём? — Миша растерян.

Я Иваныча хорошо знаю — врёт он иначе. Выходит, не сливал. Такое тоже может быть. Горыныч и Лихой непростые ребята и наверняка способны пробить человека, если надо.

— Неважно, — закрываю книгу. — Разобрался с проблемами?

— Такие дела быстро не делаются, но… Борзого, который моей смерти желал, мы утихомирили. Оборотни — полезные пацаны, — улыбается.

— Что теперь делать собираешься?

Вместо ответа Иваныч достаёт из внутреннего кармана куртки пресс денег и кладёт на стол. Неприличная сумма рядом с видавшей виды кружкой и замызганным лабораторным журналом смотрится инородно.

— Ты не гляди на них, бери, — советует Миша.

— За какие такие заслуги? — гну бровь.

— Материальная помощь на время, пока меня в городе не будет.

К горлу подступает комок. Там денег столько, что Мишино «меня в городе не будет» может продлиться очень долго.

— Куда собрался?

— Недалеко, но когда вернусь — не знаю. Хочу завод кирпичный прикупить, пока дают.

Ни фига себе! Так, по мелочи, ага.

— Это и есть твой гениальный план с честным бизнесом?

— Сомневаешься?

— Конечно, сомневаюсь, — вздыхаю и иду к раковине — мыть Светкину кружку, чтобы напоить Мишу чаем. — Сейчас заводы скупают направо и налево, а потом за них бойня начинается, — включаю воду. — Найдут тебя готовым за поддонами с кирпичами, а у завода новые хозяева будут.

Иваныч подходит, закручивает вентили и силой внимает у меня из руки кружку:

— Тома, не нагнетай, — цедит сквозь зубы. — У тебя язык без костей. Ляпнешь — и сбывается.

— Прости… — опускаю глаза. — Страшно просто. За тебя, — обнимаю себя за плечи.

— А ты за меня не бойся, — выдыхает Иваныч. — Себя береги.

— Да что со мной будет? — хлюпаю носом, глаза на мокром месте.

— Развела болото, — ругается Иваныч. — Я в области буду, на связи. А за тобой присмотрят.

— Кто? — заявление друга мне совсем не нравится.

— Волки мои, — на серьёзных щах сообщает Миша.

— Ку-ку совсем?! — кручу пальцем у виска. — Нет, — отказываюсь от щедрого подарка. — Передай им, что если увижу — кастрация неминуема.

— Тома, ты кренделя тут не выписывай. У меня проблемы, а ты со мной, можно сказать, работаешь. Не дай бог что. Оборотни за тобой приглядят. Поняла?

Поджав губы, молчу. Хрен! Даже если прижмет, за помощью к ним не обращусь.

* * *

Миша привёз к дому и отчалил из моего двора прямиком в бизнес-путишествие. Владелиц заводов, газет и пароходов, блин. Даже «пока» не сказал, и я промолчала. Нашла у нас коса на камень с этими оборотнями.

Сижу на лавке у подъезда, настроения нет. Мише каждый день по пять раз буду звонить на мобильный. Бесить его. Надо же было выдумать! Приставил ко мне оборотней.

Но есть и хорошая новость — теперь я смогу сама снять у бабы Нюры вторую комнату. И никаких соседей до самой осени. Благодать! Можно было бы снять другую квартиру и забыть про склочную старуху, но лучше я деньги моей бабушке отдам. Она давно хочет поставить тёплую стайку, чтобы держать свиней круглый год.

В вечернем небе собираются тучи, прохладный ветер вероломно шатает ветки деревьев. Торчать во дворе становится холодно и неуютно. Домой пора.