Фея незабудок - Стася Холод

– Это что? – не повернув головы, спросил отец.

– Деньги, – нахально ответила Фиона.

– Не смей грубить отцу! – закричала мать.

– А разве я грублю?

– С каких пор ты стала обманывать свою семью? – мрачно произнес отец.

Младшая сестра Нэнси притаилась в прихожей и, пользуясь всеобщим замешательством, предавалась своему любимому занятию – обрывала обои. Они с котом Калистратом на пару трудились в этом направлении, но совсем не находили поддержки у домочадцев.

– На что ты откладываешь деньги? – спросила мать.

– На платье!

Миссис Литтл облегченно вздохнула: она ожидала худшего. Отец же продолжал негодовать:

– Выросла да? Невеста без места!

– А что, я век должна в этих лохмотьях ходить?

– Ты у меня сейчас договоришься! – отец хотел схватить Фиону за волосы, но она нырнула под кровать, только пятки мелькнули, – пока мы живем в одной семье, мы трудимся и все отдаем в общий котел. А как иначе должно быть? Или ты не понимаешь, что младших братьев и сестер надо кормить?

– Если бы ваш аист хотя бы через раз таскал детей на другой берег Темзы, и им, и нам было бы только лучше! – голос Фионы ударялся о матрас, глухо проникая в его ватное нутро так, что получалось, будто родителям дерзит не она, а кровать.

– Бессовестная! – отец грозно постучал по железной спинке.

– Прекрати рвать обои, – мать дала Нэнси по затылку и, тяжело уронив на колени сморщенные, обветренные руки, сказала:

– Джон, прошу тебя, успокойся.

– Ты собираешься потворствовать этим грубостям и хитростям?

– Да не в этом дело.

– А в чем?

– Фионе двенадцать лет.

– И что дальше? Взрослая, только под носом блестит.

– Она уже не ребенок. Платье, действительно, ей коротко. Скоро на виду окажутся коленки.

Отец резко замолчал. Ему сделалось жарко, и он полез открывать форточку. Генри недоуменно посмотрел на родителей и решил на всякий случай уточнить:

– Как же так получается? Мы с отцом должны горбатиться, а она будет расфуфыриваться?

– Не рассуждай о том, чего не понимаешь, – осадил его отец.

Фиона опасливо вылезла из-под кровати, а кот Калистрат, перепуганный необычным поведением хозяйки, бросился наутек. Нэнси напоследок оторвала еще одну ленточку. Так в семействе Литтлов признали, что Фионе нужно новое платье. Жестяная коробка красовалась теперь в буфете. Фиона заметила, что ее пополняет еще кто-то. Разумеется, это был отец, – он делал вложения тайно. Уж очень ему хотелось, чтобы необходимая сумма была собрана как можно быстрее.

* * *

Отжурчали апрельские ручьи. Наступил месяц май с ливнями, и грозами, и цветущей сиренью. Галчатник раскрыл свои окна, и тетушка Мэгги вновь стала жаловаться на звон в ушах. Старшеклассники готовились к выпуску. Они носились по коридорам, словно под парусами, счастливые и независимые, шептались до глубокой ночи, писали друг другу в альбомы стихотворные пожелания, клялись в вечной дружбе. Среднее звено считало дни до перехода в апартаменты старших и заранее гордилось таким стремительным возвышением, сулящим почести и трепетный страх снизу. Только мистер Стилпул, как обычно по весне, ходил озабоченный и раздраженный, и по сорок раз на дню посылал Люси проверять, нет ли почты.

– Ждет любовное послание, – остроумничали воспитанники.

Однажды теплым, ласковым вечером Доминик и Фиона сами не заметили, как забрели очень далеко от Гриттис-стрит и оказались в незнакомом квартале.

– О чем ты мечтала, когда была маленькой? – спросил Доминик.

– О разном: то о кенарях, то о собаке, то о том, чтобы я стала принцессой!

– Фу, что это за желания! – засмеялся обогнавший их подмастерье.

– Нормальные желания! – крикнул Доминик, сжав кулаки.

– Да ладно тебе, – Фиона погладила его по плечу, – он пошутил. Скажи лучше, о чем ты мечтал?

– Встретить настоящую фею. И вот моя мечта сбылась! Знаешь, когда я тебя впервые увидел, то подумал, что такая девчонка на меня даже не посмотрит. Я до сих пор не верю, что все это правда. Пообещай, что не исчезнешь!

Фиона осторожно, как хрупкий цветок, взяла в руки его узкую ладонь. Ни у кого из ее знакомых мальчишек не было таких тонких и хрупких пальцев, таких продолговатых, розовых ногтей. Она с нежностью смотрела на белоснежный воротничок, оттеняющий шею, на маленькую родинку, притаившуюся возле уха. Вдруг Доминик крепко обхватил Фиону за талию и неумело поцеловал в губы, а потом еще и еще, уже настырней и решительней.

– Я люблю тебя!

– Я тебя тоже!

Дома и старые раскидистые деревья поплыли по кругу, как в ведическом танце. Фиона и Доминик долго еще бродили по улицам, и им хотелось, чтобы этот чудесный вечер никогда не кончался. Если бы время хотя бы раз в жизни можно было остановить…

Дома Фиону ожидал сюрприз.

– Фиона, закрой глаза, – сказал отец.

Она зажмурилась и услышала шуршание оберточной бумаги.

– Все, открывай!

На столе лежал сверток, а в нем – новое платье: простое, но красивое и добротное, оно оказалось Фионе как раз впору. Отец замер, признав в ней свою Энн, какой она была в пору ухаживаний. И куда только все подевалось? Нэнси, увидев сестру в обновке, даже про обои забыла, а кот Калистрат уселся перед Фионой ковшом, поджав лапы и вытянув хвост. Он таращился на хозяйку и недоуменно приговаривал: «Ме-э-э, ме-э-э». Мать с трудом сдерживала слезы: и не заметила за заботами, как старшая дочь выросла.

Доминику же открыла дверь взволнованная и озабоченная прачка Люси: «Вас мистер Стилпул уже четыре раза спрашивал!» Его это сообщение совсем не удивило: он и сам понимал, что теряет совесть, каждое воскресенье возвращается в приют все позднее, а сегодня вообще загулялся до отбоя, но Доминик пребывал в том ошалелом майском состоянии, в какое могут вогнать только первые поцелуи, а потому ввалился в директорский кабинет, как ни в чем не бывало, и в упор уставился на мистера Стилпула. Тот, по обыкновению, выдержал паузу и серьезно сказал:

– Я должен сообщить тебе кое-что очень важное, Доминик. Я знаю, тебе никогда не было здесь хорошо, так ведь?

«К чему это он клонит»? – Доминик решил на всякий случай воздержаться от ответ а.

– Ты покидаешь приют. Я подыскал для тебя семью.

– Как? – оторопел Доминик.

– Ты будешь жить теперь в Норфолке, в доме мистера и миссис Ульстер. Их сын от рождения тяжело болен и не может поступить в школу. Ему нужен товарищ для учебы и игр, проще говоря, компаньон.