Самоцветные горы - Мария Семенова

– Вдова купила баклажан… – неожиданно запел, а вернее,во всё горло заорал лицедей.

Вдова купила баклажан,

Домой к обеду принесла,

Но занести над ним ножа

На кухне так и не смогла.

Тут надо, братцы, вам сказать,

Что муж молоденькой вдовы,

Пока ложился с ней в кровать,

Был полным мерином, увы…

Волкодав и Винитар переглянулись – и одновременно принялисьподпевать.

Жила она в большой тоске,

А схоронила муженька –

И славный овощ на доске

Не поднялась крошить рука.

Уж так он ладен и хорош,

Изогнут чуть, продолговат

И твёрд в руках, когда возьмёшь,

И цветом – форменный агат!

Людоеды, осторожно высунувшиеся из-за поворота ущелья, дажененадолго приостановились, вслушиваясь в странную песню обречённой “добычи” и силясьчто-то понять. Слова уже не имели для них смысла, но было ясно, что “дичь”весьма далека от смятения и испуга. Это беспокоило. Однако потом погонядвинулась дальше.

Не тощ, не вял, не жив едва,

А в самом теле и в поре!

Губами тянется вдова

К его ядрёной кожуре…

Горькие зелья себе проливая на платье,

Злобу ничтожных людей принимая без стона,

Старый волшебник трудился над неким заклятьем,

Тысячу лет посвятив разысканьям учёным.

Всем пренебрёг в этой жизни мудрец одинокий,

Дружбу забыл и любовь, отказался от славы,

Лишь бы почувствовать в жилах чудесные токи

И укрощённую формулу миру оставить.

Брошенный всеми, торил он дорогу во мраке,

До бесконечности пробовал так и иначе…

…И наконец начертил вожделенные знаки,

В день завершенья трудов ожидая удачи.

И… ничего! Перед ним – ни огня, ни движенья,

Ни очертаний в дыму благовонном и зыбком…

Вот и пришлось ощутить ему вкус пораженья.

Хуже: он понял, что вышла не просто ошибка.

Так и должно было быть! Он преследовал тени.

Больше себе не откажешь в признании честном:

Весь его путь вдохновенных трудов и лишений

Был обречённым полётом в бесплодную бездну.

Что же теперь? Понапрасну истрачены силы,

Целая жизнь, посвящённая тайне заклятья.

Сколько ещё отделяет его от могилы?..

Долго он плакал. А после… вернулся к занятьям.

Много ли, мало ли дней впереди остаётся,

Может быть, снова в тупик заведёт его опыт…

Разницы нет старику. Он над формулой бьётся

И под ретортой очаг потихонечку топит.

В эту ночь Хономеру так толком и не удалось вкусить отдыха.Он мёрз и, словно по чьей-то злой воле, всё время видел очень скверные сны. Подутро, однако, ему показалось, что ветер, свирепствовавший снаружи, началстихать.

Утро – понятие у каждого человека своё. Кто-то спит до обедаи потом говорит “с добрым утром”, хотя другие поминают уже чуть ли не вечер,кто-то, напротив, вскакивает с первым лучом и вообще не нуждается в длительномсне. Хономер был как раз из этих последних. Кусочек неба между клапанамипалатки едва начал смутно сереть, когда Избранный Ученик решил прекратитьтщетные попытки согреться под одеялом. Вставай и трудись – вот лучшее средство!Никогда прежде оно не подводило его.

И Хономер спустил руку с походной лежанки – узкой складнойкровати из твёрдого и лёгкого дерева, – думая нащупать рядом с собой наполу кое-какие походные мелочи…

Заря ещё не давала сколько-нибудь заметного света, внутрипалатки было темно, словно у кита в брюхе, и поэтому первая мысль Хономера былао светильничке.

Это был весьма особый светильничек. Подобные ему стоилинемалых денег и высоко ценились среди путешественников. Его называли“самопалом”, за то, что он не требовал отдельного добывания огня. Простоенажатие пальца проворачивало стальное колесико. Оно соприкасалось с кусочкомкремня и порождало густой рой искр, слетавших на пропитанный фитилёк. Ко всемупрочему, светильничек был не из глины и не из обжигающего руки металла, а изпрозрачного стекла замечательной варки. Оно не боялось ни огня, ни падений накамни. Единственным недостатком “самопала” было, пожалуй, то, что заправлятьего следовало не маслом, а очень крепким вином, лучше даже извинью<Извинь –безводный спирт, алкоголь, букв, “то, что получается из вина” (натурального,брожёного) после перегонки. >, которая получается при перегонке. Это оттого,что масло от искр вспыхивало не всякое и не всегда. Извинь в путешествии,бывает, не всюду достанешь, – приходилось везти с собой некоторый запас,да и пламенела она не привычным тепло-жёлтым огнём, а синеватым. Но велика либеда? Полезные свойства светильничка искупали его недостаток с лихвой.

Хономер купил дивное устройство за морем, в городе Галираде.Галирад, столица достаточно дикой, по сравнению с той же Аррантиадой, державы,за последние годы сделался знаменит такими вот ремесленными диковинами, привиде коих мастера других стран только разводили руками: как же вышло, мол, чтоя сам не додумался?..

Хономер приобрёл светильничек в последнее своё посещениеГалирада. Заинтересованные (и очень умелые) расспросы Избранного Ученикавознаградили его лишь смутным упоминанием о каком-то премудром учителе,посетившем Галирад лет этак семь тому назад.

“Сколько же всего изобрёл этот учитель? – недоверчивоспросил Хономер. – Не многовато ли знаний для одного смертного человека?”

Стекловар Остей отряхнул руки о кожаный передник:

“Ему не понадобилось изобретать всё. Я услышал от неготолько о колесике и кремне, а остальное додумал позже. И до горючего вина самдошёл. Учитель направил мою мысль и подтолкнул её, придав движение, и она сталанащупывать дорогу дальше. Ты ведь жрец, почтенный, ты лучше меня должен знать,как это бывает!”

Хономер при этих словах, помнится, немедля задумался, откудамогла проистекать подобная изобретательность – от Близнецов или, наоборот,оттуда, куда не достигал Их божественный свет… Но светильник купил.

Вот за какой вещицей, воистину удивительной и незаменимой вдальнем пути, потянулся толком не проснувшийся Избранный Ученик, когда егорука, опустившись лишь чуть ниже бортика раскладного деревянного ложа,оказалась…