Машина бытия - Фрэнк Герберт

– У нас сейчас завтрак. Шоу начнется сегодня в семь.

– А мисс Ланаи в нем участвует?

Помощник официанта посмотрел на кольцо над куполом и улыбнулся.

– Док, она и есть шоу!

Эрик снова взглянул на часы и подумал: «Приду сюда вечером». Он повернулся к ближайшему унитубу и сказал:

– Спасибо.

– Если планируете сегодня посетить представление, лучше заказать столик заранее, – сказал помощник официанта. Эрик остановился и оглянулся. Достал из кармана двадцатидолларовую монету и бросил ее помощнику официанта. Тот на лету поймал двадцатку и, рассмотрев ее, сказал: – Это вам спасибо. На какое имя, док?

– Доктор Эрик Лэдд.

Юноша убрал деньги в карман.

– Отлично, док. В шесть я снова выхожу на смену. Так что лично займусь вами.

Эрик вернулся ко входу в унитуб и быстро ушел.

* * *

Под пробивающимися сквозь завесу смога лучами солнца лежал побуревший от засухи Лос-Анджелес.

Мобильная лаборатория 31 затормозила перед Больницей Богоматери Милующей, подняв в канаве вихрь сухих пальмовых листьев. Перегруженный турбомотор со вздохом прекратил работу. С одной стороны вышел психолог-японец, а с другой – врач из Швеции. Оба имели удрученный вид.

– Оле, – спросил психолог, – сколько ты уже не высыпаешься?

Врач покачал головой.

– Не помню, Йоши. Должно быть, с тех пор как уехал из Фриско.

Из зарешеченного кузова грузовика послышался дикий, высокий смех, вздох, снова смех.

Врач споткнулся на ступеньках больницы. Остановился. Повернулся.

– Йоши…

– Конечно, Оле. Я позову кого-нибудь из отдохнувших санитаров, чтобы занялись им. – И добавил про себя: «Если таковые еще остались».

По больничному коридору гулял прохладный ветерок. Врач-швед остановил человека с планшетом.

– Сколько по последнему подсчету?

Человек почесал лоб уголком планшета.

– Насколько мне известно, два с половиной миллиона, доктор. Здоровых пока не нашли.

* * *

Отель «Гуидак» уходил вниз под залив Эллиотт. Сквозь прозрачный потолок перед гостями представало множество морских существ, заключенных в невидимую для них клетку. Осветительные лучи пронизывали воду, демонстрируя посетителям желтого лосося, лилового окуня, розового осьминога, синюю медузу. В одном конце помещения находилась сцена в виде огромной открытой раковины из искусственного перламутра. Цветные прожекторы озаряли задник лентами пламени и голубыми тенями.

Спустившись на лифте, Эрик оказался в атмосфере, пугающим образом напоминавшей его кошмар. Не хватало только певицы. Он следовал за официантом, лавируя сквозь тусклую дымку ароматного сигаретного дыма, между столиками, за которыми устроились мужчины в строгих черных костюмах и женщины в платьях из переливающейся золотом искусственной парчи. Маленькие круглые столешницы мерцали аквамариновым светом – другого освещения в зале не было, не считая софитов на сцене и осветительных лучей в темной воде наверху. Воздух полнился шепотом множества голосов. В зале, чуть приглушая запах пота, переплетались ароматы алкоголя, табака, духов и экзотических морепродуктов.

Столик Эрика был во втором ряду, и его со всех сторон окружала толпа. Официант выдвинул стул, Эрик сел.

– Желаете что-нибудь выпить, сэр?

– Бомбейский эль.

Официант повернулся и скрылся в полумраке.

Попытавшись передвинуть стул в более удобное положение, Эрик обнаружил, что тот неподвижно застрял между двумя стульями позади. Из темноты перед ним возникла фигура, в которой он узнал помощника официанта.

– Лучшее место, какое я сумел для вас достать, док.

– Превосходно, – улыбнулся Эрик, выудил из кармана двадцатку и вложил в руку юноши.

– Могу я вам чем-нибудь помочь, док?

– Пожалуйста, сообщите мисс Ланаи, что я здесь.

– Попробую, док, но этот Пит весь день не спускает с нее глаз, словно она какая-нибудь драгоценность. Хотя я бы и сам так делал, ну… вы понимаете.

В задымленном полумраке сверкнули белые зубы. Помощник официанта повернулся и начал пробираться назад между столиками. Шепот голосов в зале стих. Эрик уставился на сцену. Над микрофоном склонился солидный мужчина в эбеново-черном костюме с белыми, словно мел, полосами.

– А вот и то, чего все вы так ждали, – сказал он и сделал жест левой рукой.

Софиты стерли темноту, высветив Колин Ланаи. Она стояла, сложив ладони перед собой. Старомодное облегающее платье, ярко-синее, под цвет глаз, подчеркивало изгибы ее тела.

– Колин Ланаи!

Публика разразилась аплодисментами, снова затихла. Солидный мужчины махнул правой рукой. Вспыхнули другие прожекторы, осветив опиравшегося на трость Пита Серантиса, одетого во все черное.

– Пит Серантис и…

Конферансье сделал паузу, ожидая, пока стихнут бурные рукоплескания.

– Музикрон!

Последний софит высветил большой металлический ящик позади Пита. Худой мужчина проковылял вокруг ящика, нагнулся и исчез внутри. Колин взяла микрофон у конферансье. Тот поклонился и покинул сцену.

Эрик обратил внимание на охватившее зал давящее чувство ожидания.

«На краткий миг, – подумал он, – мы забываем наши страхи, забываем о Синдроме, забываем все, кроме музыки и этого момента».

Колин вплотную поднесла микрофон к губам.

– Сегодня у нас есть для вас еще несколько настоящих старых хитов, – объявила она. То, как она держалась, прямо-таки электризовало зал. – Две из этих песен мы никогда раньше не играли. Начнем с трио – «Ужасный блюз». Музикрон представит базовую запись Кларенса Уильямса и «Ред Онион Джаз Бейбис», а Пит Серантис добавит совершенно новый эффект. Затем «Блюз дикого человека» – чистый Луи Армстронг и, наконец, «Прощальные слова» – старый хит Бесси Смит. – Она едва заметно поклонилась.

В зале зазвучала музыка. Невозможно было определить, откуда она исходит. Она захватила все чувства. Колин запела, по-видимому, безо всяких усилий. Ее голос играл, словно музыкальный инструмент, взвивался вместе с музыкой, понижался вместе с ней, лаская собою воздух.

Эрик, оцепенев, как и остальные зрители, неотрывно смотрел на нее.

Она закончила первую песню. Гром аплодисментов оглушил Эрика. Почувствовав боль в руках, он опустил глаза и обнаружил, что и сам неистово хлопает. Он покачал головой, перестал хлопать и сделал четыре глубоких вдоха. Колин начала выводить новую мелодию. Эрик прищурился, уставившись на сцену, и инстинктивно прижал руки к ушам, чтобы приглушить музыку. Музыка тише не стала, и Эрика охватила паника. Он закрыл глаза, задержал дыхание, но по-прежнему видел Колин – поначалу расплывчатый, изменчивый образ, а потом более отчетливый, расположенный ближе и левее.