1814. Царь в Париже - Мари-Пьер Рэй

Уже в 1810 году, когда начала вырисовываться угроза войны между Россией и Францией, австрийское правительство заявило, что не хочет принимать участия в военных действиях. Еще более ясно эта позиция была выражена после окончания войны 1812 года. Дело в том, что император Франц I не мог воевать против своего зятя, ставя под вопрос будущее Марии-Луизы, но вместе с тем он не желал[25] и связывать себя тесным союзом с Францией: его министр иностранных дел и канцлер с 1809 года, князь Клеменс фон Меттерних, всей душой приверженный сохранению прежнего порядка в Европе, не прекращал сетовать по поводу поползновений Франции, ее стремления к господству и к дестабилизации. Тем не менее, несмотря на амбивалентные чувства по отношению к Франции, австрийская дипломатия еще не была готова к сближению с Россией, тоже внушавшей Меттерниху опасения: канцлер считал, что еще с царствования Петра I интересы России непрестанно противоречили интересам Австрии. В докладе императору Францу от 28 декабря 1811 года он высказался со всей откровенностью[26]:

Эти многочисленные сомнения объясняют сложные маневры австрийской дипломатии. С января по март 1813 года она начала отдаляться от французского союзника; в марте она потребовала статуса «вооруженного посредника», который позволил бы ей установить особые связи с обеими сторонами. Именно с таких позиций весной к Александру I и Наполеону были отправлены австрийские эмиссары. В начале мая дипломат и бывший министр Иоганн-Филипп — Карл-Йозеф, граф фон Штадион, встретился с Нессельроде; в ходе переговоров с ним, взамен на присоединение Австрии к принципу общего мира, он потребовал восстановления бывших границ империи, роспуска Рейнского союза и уничтожения Великого герцогства Варшавского[27]. Нессельроде дал положительный ответ на эти требования. А миссия генерала Фердинанда фон Бубны, отправленная в это же время к Наполеону, потерпела неудачу. Наступил последний час франко-австрийского союза.

Если весной 1813 года русская дипломатия достигла заметных успехов, то на поле боя все выглядело иначе. Хотя часть Великой армии была скована в Испании, а для компенсации гигантских потерь в ходе российской кампании Наполеон был вынужден прибегнуть к мобилизации ветеранов и торопливо набранных молодых солдат, 2 мая император французов одержал блестящую победу под Лютценом. 85-тысячное французское войско отважно сражалось против ста сорока тысяч русских и пруссаков, находившихся под командованием соответственно Витгенштейна и Блюхера. Не может быть сомнений, что в русско-прусской неудаче большую роль сыграла смерть Кутузова (он умер 28 апреля) и его замена генералом Витгенштейном, который оказался неспособен воодушевить русских солдат, тяжело потрясенных смертью любимого фельдмаршала.

Французская победа имела важное значение. Затормозив наступление союзников, она позволила наполеоновским войскам занять королевство Саксонию, и 9 мая состоялся торжественный въезд Наполеона в Дрезден. Но она дорого обошлась (обе стороны потеряли убитыми и ранеными примерно по 30 тысяч человек), при этом не став решающей. Не добившись однозначной победы, Наполеон решил отправить к царю Армана де Коленкура, своего прежнего посла при российском дворе, которого очень уважал Александр I, чтобы предложить перемирие. 18 мая Коленкур прибыл на французские аванпосты и при посредничестве генерала Макдональда попросил у царя аудиенции. Но Александр, не желавший поддерживать идею возрождения Тильзитского союза, отказался принимать его, сообщив французскому посланнику, что отныне любое общение возможно только через посредничество австрийской дипломатии. Взбешенный этим отказом Наполеон немедленно возобновил военные действия; 20 мая под Бауценом он возглавил 100 тысяч французов, итальянцев, неаполитанцев и вюртембержцев, сражавшихся против 92-тысячной русско-прусской армии. В результате битвы, длившейся два дня и стоившей жизни маршалу Дюроку, император вновь одержал верх. Но это сражение, вновь очень кровопролитное (обе стороны потеряли убитыми и ранеными от 10 до 15 тысяч человек), снова не принесло ему решающей победы.

Масштаб потерь заставил русских и пруссаков предложить Наполеону перемирие через посредничество Австрии. Французский император, сам желавший дать отдохнуть своим солдатам, согласился. Он поступил опрометчиво: именно в эти несколько решающих недель Барклай де Толли укрепил русскую армию, Великобритания увеличила финансовую и дипломатическую помощь союзникам, а Австрия решила вступить в коалицию.

Срок перемирия, заключенного 4 июня в Плейшвице Коленкуром от лица Франции, Фридрихом Генрихом Клейстом от лица Пруссии и графом Павлом Шуваловым от лица России — без участия нейтральной Австрии, — истекал 20 июля. В эти шесть недель все бросились завязывать контакты и вести переговоры. 12 июня пруссак Гарденберг и австриец Штадион встретились с Нессельроде; вместе с ним они зафиксировали необходимые предварительные условия мирного договора: отказ от Великого герцогства Варшавского, возвращение Иллирии под власть Австрии, восстановление независимости ганзейских городов и возвращение Данцига Пруссии. Они прекрасно знали, что Наполеон на такие условия не согласится, но для союзников было не так важно договориться с ним, как объединиться, показать свою решимость и взвалить на Наполеона ответственность за продолжение войны. Двумя днями позже, 14 июня, Англия и Пруссия подписали Рейхенбахскую конвенцию: обе страны обязались не заключать сепаратный мир, Пруссия согласилась выставить еще 80 тысяч солдат в обмен на британскую субсидию в 666 660 фунтов стерлингов; на следующий день Россия тоже присоединилась к конвенции, обязавшись, как и Пруссия, «не иначе вступать в какие-либо соглашения или переговоры относительно заключения мира или ведения войны, как только по общему согласию». И она, в свою очередь, получила щедрую субсидию в более чем миллион фунтов стерлингов[28], важность которой подчеркнул Доминик Ливен: