Мой Пилигрим - Ксения Татьмянина

Мало того, что красивая, так теперь еще и колдунья. И почему раньше не знала? Грим меня проявил, как реактив, а без него я бы и дальше жила моль молью со спящим внутри волшебством?

— Знать бы что могу…

Сказала и тронула зеркало пальчиком. Не ожидала, что узор появится, он и не появился. Магия посложнее, чем просто желание или мысль. И странно, что внутренне я не ощущала перемен. Только внешне в отражении видела, как в глазах затаился восторг от всего, что случилось за последние дни, и радость от вчерашнего свидания с Гримом. Влюблен он в меня! И даже вслух сказал, что прекрасна.

А то! Так и есть! Волосы густые, волнистые, каскадом спадали до самых икр, закрывая со спины все тело полностью, будто плащ. Раньше была жемчужинка, а сейчас еще лучше — нимфа, лесная эль, воительница… Колдунья. Я оглядела всю себя и покрутилась на месте. Совершенна в том, что совершенство утратила: ключицу челюсти надломили, ее долго залечивала. Мышцы на спине и груди тоже заживали долго, к тому же когти-то не резали, а рвали. Я свыклась к ощущениям стянутости и дискомфорта. Свыклась с постоянной ноющей, хоть и очень слабой болью. Такова цена красоты.

И Грим, я уверена, будет моим телом восхищен, а не напуган.

Залезла в ванну, оставила волосы за краем, чтобы пока не мешали лежать и греться, и стала водить под водой руками. Пальцы покраснели от горячей температуры, а белых узоров не проявлялось никак и ни от чего, как бы сильно мне не хотелось снова их увидеть.

Я набрала воздуха в легкие и мелодично пропела, пользуясь хорошей акустикой:

— Когда мои руки к тебе прикоснулись впервые –

Прекрасные, тонкие, нежные и земные…

Все два года моей новой жизни, не смотря на эту самую новизну, я потратила скучно. После больницы, заселившись в квартиру Ульриха, неделю провела в ней безвылазно, неделю потратила на то, чтобы потихоньку выползать во дворы и на улицы Мирного, исследуя город, в котором никогда прежде не была — пару раз забредала в Казематный, пару раз в Сумеречный, и однажды потратила день на обход Трущобного — чтобы своими глазами посмотреть на все то характерное, что о районах болтали. Все правда. Только что в Сумеречном не смогла увидеть ничего мистического, потому что гуляла утром — ни разу не рискнув объявиться к ночи. Люди там жили обычные, и все различие с Мирным районом для меня было в наличие не магазинов, а мастеровых лавочек, да на окраине стоял молочный заводик и очистка, которая снабжала город водой и занималась стоками. А у нас на краю лес и кладбище.

Как устроилась в «Три шкуры», то совсем стало все равно — мне хватало работы, уединения в квартире и жизнь почти отшельницы казалась идеальной. Я никому не нужна, мне никто не нужен. Даже тот же Ульрих, который относился ко мне со всей дружелюбностью и добротой, не был прям чтобы другом.

А теперь все — жизнь перекувыркнулась через голову, подарив мне встречу с Гримом, открыв мир не для простых смертных и нос к носу начав сталкивать с магическими существами и явлениями. Новая жизнь началась два года назад, да, но все это время я провела как в спячке, дожидаясь второго своего дня Судьбы. Кто бы сомневался, что так и будет!

После вчерашней ночи у меня появилось стойкое ощущение, что в глубине души я всегда знала о том, что я на самом деле — колдунья. Да, я родилась в Золотом районе, да, назвали меня Аничкой, да, готовили к другой жизни, но теперь все встало на свои места. По-настоящему!

Воскресенье — единственный выходной, и тратить его на безделье не собиралась, как бывало раньше. Достаточно и того, что до обеда все время потратила на просушку волос. Им не хватало часа или двух, им требовалось полдня! Я ускоривала процесс, как могла, расчесывая пряди, снова промокая их сухим полотенцем, мотая головой, кружась, опять расчесываясь. И все равно чуть влажные пришлось заплетать обратно в две толстые косы, когда совершенно надоело. На улице не мороз, так что сойдет.

Взяла деньги, все, что было, оделась, вышла, и поехала до Сумеречного— и сапоги поищу, и про самоубийцу попробую разузнать получше, и так посмотрю. Вдруг у меня в довесок магическое зрение появилось и теперь откроется полог тьмы, за которым скрыто логово Безымянного. Напрошусь в гости к Гриму.

Начала с обувного полуподвального магазина, он же мастерская по ремонту, и посмотрела, что продают. Не слабые тут цены!

— Уступить не могу.

— А я уже не могу носить это. — Указала на подошву. — И чинить не вариант, все расползлось. Если завтра дождь — утону в первой луже.

— Не я решаю. Уступить не могу.

Да и по виду ясно — молодой паренек не владелец, а помощник. На него давить бесполезно.

— Еще магазины в районе есть?

— Есть, но там дороже. Мы по качеству и цене во всем городе лучшие, а у пятого дома халтурщики. Витрину красивую сделали, а обувь — дрянь.

— Ладно. А кто решает, с кем говорить?

— Арту придет через два часа.

Сапожки, которые мне очень понравились, пришлось поставить на полку обратно. Говорят, что наглость второе счастье, вот я и попыталась — они стоили в три раза больше, чему у меня было всех денег. А паренек, хоть и косил глазами в сторону и даже краснел от напряжения, только бы не смотреть в лицо, а говорил уверенно и уперто. Моему обаянию и красоте не поддавался.

— Слушай, а ты знаешь, кто у вас в районе с собой покончил? Что за человек и что довело?

Помощник, уже с облегчением топавший за стойку в ремонтный уголок, разочарованно выдохнул и снова полуобернулся. Завертел в руках пробойник под люверсы, всем своим видом показал, что я отнимаю у него драгоценное время:

— Все Деда знали… нечего там рассказывать, сунули его в петлю, сам не мог.

— А где он жил?

— У молочки. Хочешь подробностей — туда топай, соседи все расскажут, друзей целый двор.

— Спасибо.

Сапоги мне так понравились, что я, не смотря на цену, решила их заполучить и договориться с хозяином мастерской. Будет через два часа? Вполне себе окно, за которое можно обернуться.

Да… сказать, что со мной каждый охотно разговорился, это прям мечтать-мечтать. Да и людей, не смотря на воскресный день, во двор выбралось мало. Ноябрьская погода тусклая, сырая, и неизвестно еще что лучше — пялиться в стену в квартире, или мерзнуть на улице и смотреть на спиленные деревья и серый кирпич пятиэтажек? Двое мужчин на одной из лавочек пили из банок белесую сыворотку и играли в магнитные шахматы. И когда я к ним подошла с вопросом, фыркнули и буркнули: «не к нам», а у одного аж лицо перекривилось и шею свело — так ему не хотелось прямого взгляда. Молодой человек у подъездной двери чистил куртку, готовил одежду на зиму, и тоже отмахнулся.

Единственная, кто ответила, пусть и с неохотой, — пожилая женщина на лавке у детской площадки. Она читала книгу, и не очень обрадовалась, что ее отвлекли, но потом посмотрела на косы: