Уроки Джейн Остин. Как шесть романов научили меня дружить, любить и быть счастливым - Уильям Дерезевиц

По мнению Элизабет, окружающие должны были заметить чувства Джейн к Бингли просто потому, что для нее самой они очевидны. Джейн – дивное существо, и Лиззи отказывалась верить в то, что манеры ее семьи могут помешать счастливому браку сестры. Будучи не в меру гордой, Элизабет с трудом переносила высокомерие других. Ее суждения о людях оказались в корне неверны, а ведь ей так льстила уверенность в собственной прозорливости. Она не сомневалась в своей способности с первого взгляда разгадать сущность человека. Но, как оказалось, первое впечатление обмануло ее; она поверхностно посчитала одного молодого человека хорошим только потому, что он держался приветливо и дружелюбно. И наоборот, назвала другого мужчину плохим, поскольку он был холоден, надменен и замкнут.

Теперь Элизабет осознала, как глубоко заблуждалась. С присущей ей прямотой и твердостью она выносит себе суровый приговор: виновна в «слепоте, предубежденности, несправедливости, глупости». Она осуждает себя: «Как позорно я поступила!.. Я, так гордившаяся своей проницательностью и так полагавшаяся на собственный здравый смысл!»

Но, раз ошибалась Элизабет, значит, ошибался и я. Мы оба были бескомпромиссны в суждениях. Этот роман преподал мне новый урок, отличный от урока «Эммы». Тогда писательница предлагала мне посмеяться над главной героиней с ее нелепыми планами. На сей раз она смеялась надо мной.

Я был так околдован умом и очарованием Лиззи, что мне и в голову не пришло усомниться в правоте ее суждений. Я был настолько самоуверен, что легко позволил обмануть себя и с радостью идентифицировал себя с главной героиней, а этого-то и добивалась Остин. И тут оказалось, что мое сходство с Элизабет далеко не так лестно, как я воображал. Мы с ней слишком доверяли собственным оценкам. В своем окружении Элизабет была умнее всех, кроме, пожалуй, отца, который неустанно твердил дочери, какая она умница. Поэтому Лиззи незаметно уверилась в том, что ее мнение всегда верно просто потому, что это ее мнение. Она даже не давала себе труда внимательно выслушать собеседников. Да что они могут ей сказать? Она и без них все знает.

В черновике роман назывался «Первые впечатления». Элизабет не была предвзята в современном смысле этого слова. Она не составляла мнение о людях до встречи с ними и не судила о них по социальному статусу. Но тем не менее она выносила приговор, едва познакомившись с человеком, поскольку ей казалось, что она замечает все мгновенно и видит нового знакомого насквозь. Название «Первые впечатления», я полагаю, имело двоякий смысл. Во-первых, оно указывало на склонность Элизабет делать скоропалительные выводы; во-вторых, на то, что мы и сами склонны совершать те же ошибки, что и Лиззи.

Возможно и третье толкование. «Первые» в значении «первый жизненный опыт» – то, что случается с нами, когда мы только начинаем самостоятельную жизнь. По большому счету, этот роман вовсе не о предубеждении или гордости, даже не о любви. Ошибки, допущенные Элизабет – а ей было чуть больше двадцати лет, – заблуждения юности, промахи человека, который еще никогда не совершал глупостей, или, по крайней мере, никогда не сталкивался с необходимостью признавать их за собой. За колким остроумием, которым Лиззи прикрывалась, словно сверкающими доспехами, пряталась всего лишь неопытная девчонка. «Если бы я задумала приобрести богатого мужа или вообще какого-нибудь мужа…» – такое вряд ли скажет женщина, которая точно знает, чего хочет от жизни; скорее та, которая лишь начинает размышлять об этом. Свой обвинительный приговор самой себе – «слепота, предубежденность, несправедливость, глупость» – Элизабет заканчивает выводом: «Вот когда мне довелось в себе разобраться![10]» Гордость Дарси и предубеждение Элизабет, его предубеждение и ее гордость – непростые отношения героев, безусловно, делают роман увлекательным. Но, проведя нас с Лиззи через все испытания – мы вместе делали ошибки и вместе учились на них, – роман преподал мне настоящий урок о том, как нужно взрослеть.

Взросление может стать самым значительным поступком в жизни. Казалось, только на днях кто-то бил младшего брата деревянной уточкой по голове, а всего лишь несколькими днями позже он уже заводит собственное дело, пишет книгу или воспитывает детей. Как это происходит? С точки зрения физиологии все ясно. Питание и зарядка делают свое дело, и мы, не прилагая к тому никаких умственных усилий, постепенно становимся старше, выше и волосатее. Но у взросления есть и другая сторона. Мы рождаемся маленькими комочками, которые ничего не знают и умеют только постоянно чего-то требовать от окружающего мира. Так откуда же со временем в нас берется способность находить общий язык с остальными и тем более любить их?

Вот о чем, как выяснил я тем летом, повествуют романы Джейн Остин. Ее героиням шестнадцать, девятнадцать, двадцать лет (в те времена женщины выходили замуж совсем юными). В произведениях чаще всего описан короткий промежуток их жизни: недели, месяцы или год. И за этот период они – иногда шаг за шагом, а иногда очень быстро – преображаются, переходят из одного качества в другое. Они появляются на свет, открывают глаза, издают первый крик, жадно хватают ртом воздух, а затем, успокоившись, принимаются разглядывать новый, незнакомый мир, в котором им суждено обрести себя. Они предстают перед нами еще девочками и день за днем, страница за страницей, прямо на наших глазах превращаются в женщин.

И то, как это происходит, стало для меня настоящим открытием. Я привык думать, что «взрослеть» значит ходить в школу, а потом на работу: сдавать экзамены, поступать в университет, получать грамоты и дипломы, обретать навыки, знания и прочие доказательства профессиональной пригодности. Так считали родители (и все, кого я знал). Если бы меня спросили – хотя это маловероятно, – какими личными качествами нужно обладать, дабы назвать себя взрослым, я бы сказал об уверенности в себе и высокой самооценке. Что же касается черт характера или достойного поведения – разве кто-то еще помнит подобные слова? Лично меня от них передергивало, до того угрожающе и бескомпромиссно они звучали. Они наводили на мысль о школьной форме, монашках, бьющих учеников линейками по рукам, холодном душе в морозное утро и прочих пытках, которыми взрослые во все времена мучили детей.

У Остин, как выяснилось, было другое мнение на сей счет. Для нее взросление никак не зависело от навыков и знаний, но было напрямую связано с характером и поведением. Ни характер, ни поведение не улучшатся от того, что вы зазубрите имена римских императоров (американских президентов) или научитесь вышивать (освоите высшую математику). Уверенность в себе и высокая самооценка в этом тоже не помогут, полагала писательница. Если уж на то пошло, они только помешают, поскольку из-за них мы забываем о том, что все еще остаемся невежественными требовательными комочками. Взрослеть по Джейн Остин – значит совершать ошибки.

Это был первый урок, который я извлек из романа «Гордость и предубеждение». Ошибки Элизабет – вовсе не случайные оплошности, которых можно было избежать; так проявлялся ее характер, причем лучшие его черты – живость и уверенность в себе – столь любимые мною. Вы не можете ликвидировать свои ошибки, – говорила Остин, – так, словно они существуют сами по себе, вне вас; и предотвратить ошибки тоже нельзя. Человек не рождается идеальным, а самоуверенностью и высокой самооценкой он лишь прикрывается, чтобы казаться невероятным совершенством. Всем нам предстоит пережить столько провалов, что впору писать роман о каждом из них. Нет, отец не мог уберечь меня от промахов, но, пожалуй, мои промахи могли бы уберечь меня… от меня самого.