Герои, жертвы и злодеи. Сто лет Великой русской революции - Владимир Малышев

Воспоминания жгли беглецу сердце. Советский журналист Генрих Боровик, встречавшийся с Керенским в 1966-м году в Нью-Йорке, рассказал, что первой сказанной бывшим правителем России при встрече фразой было: «Господин Боровик, ну скажите там, в Москве – есть же у вас умные люди! Ну не бежал я из Зимнего дворца в женском платье!»

В конце жизни Керенский тяжело заболел. В нью-йоркской больнице он отказался от приёма пищи и врач вводили ему питательный раствор через капельницу, но Керенский вырывал иглу из вены. Такая борьба продолжалась два с половиной месяца. Фактически он покончил жизнь самоубийством. Местные русская и сербская православные церкви отказались отпевать изгнанника, считая его виновником падения России. Тело отправили в Лондон, где проживал его сын, и похоронили на местном кладбище.

Во время Февральской революции во главе Государственной думы оказался Михаил Владимирович Родзянко, «второй человек в России», каковым он сам себя считал. Его называли «заговорщиком», и чуть ли не «организатором февраля», а на самом деле крах самодержавия был для него огромной личной трагедий.

Уже сам внешний вид Родзянко был карикатурным, он был толстым, с огромным животом и звучным, раскатистым голосом. За глаза в Думе его называли «барабаном» и даже «самоваром». Да и сам он в шутку именовал себя «самым большим и толстым человеком в России». Была хорошо известна, к примеру, эпиграмма его коллеги Владимира Пуришкевича:

Однако на самом дел он был убежденным монархистом и прилагал все усилия к сохранению “исторической власти”, в том числе пытаясь подталкивать ее на путь либеральных реформ и конституционализма. Драма его жизни в том, что сделать ему это не удалось.

Помещик идет в политику

Родился Михаил Владимирович в 1859 году в селе Попасном Новомосковского уезда Екатеринославской губернии в семье богатейшего помещика. Отец вышел в запас, дослужившись до чина генерал-лейтенанта, был помощником шефа корпуса жандармов в Петербурге. В 1877 году Родзянко окончил Пажеский корпус, откуда был выпущен в Кавалергардский полк. В 1882 году вышел в запас в чине поручика.

Позднее избирался предводителем дворянства Новомосковского уезда, председателем земской управы в Екатеринославской губернии.

В 1906 году Родзянко был избран членом Государственного совета от Екатеринославского земства и после этого началась его стремительная карьера в Петербурге. Вскоре он становится депутатом Государственной думы, одним из основателей и лидеров партии октябристов. В марте 1911 года, после отставки А.И. Гучкова, был избран ее председателем.

Родзянко изложил свою позицию так: «Я всегда был и буду убежденным сторонником представительного строя на конституционных началах, который дарован России великим Манифестом 17 октября 1905 года, укрепление основ которого должно составить первую и неотложную заботу русского народного представительства». Он очень активно использовал право «всеподданейших докладов» государю. Предпочитая действовать кулуарным путем, Родзянко вскоре снискал репутацию человека, который «говорит правду царям».

Все для армии, все для победы!

Когда началась война с Германией, Родзянко заявил: «Отныне должен быть у всех русских граждан один лозунг: «Всё для армии, всё для победы над врагом, всё должно быть сделано для того, чтобы в полном и крепком единении сокрушить тех, которые дерзают посягать на величие России».

С началом войны Родзянко превратился в общепризнанную фигуру национального масштаба. В июле 1914 года патриотические манифестации, направлявшиеся к посольству Сербии, задерживались около дома Родзянко на Фурштатской улице, и председатель Думы выступал с эффектными речами. Утром 26 июля 1914 года, перед открытием сессии Думы, депутаты были приняты государем в Зимнем дворце. «Дума, отражающая в себе единодушный порыв всех областей России и сплоченная одною объединяющею всех мыслью, поручила мне сказать вам, государь, – заявил Родзянко, – что народ ваш готов к борьбе за честь и славу отечества. Без различия мнений, взглядов и убеждений Государственная> Дума от лица русской земли спокойно и твердо говорит своему царю: «Дерзайте, государь, русский народ с вами и, твердо уповая на милость Божию, не остановится ни перед какими жертвами, пока враг не будет сломлен и достоинство России не будет ограждено».

Царь прослезился, а Верховный главнокомандующий великий князь Николай Николаевич, подойдя после выступления к Михаилу Владимировичу, обнял его: «Ну, Родзянко, теперь я тебе друг по гроб. Все для Думы сделаю. Скажи, что надо».

Бог ничего не даст…

Убийство Распутина Родзянко считал началом второй революции, при этом указывал, что главные участники акции руководствовались патриотическими целями. Однако ситуация в стране становилась катастрофической и он написал об этом письмо Николаю II. 10 февраля 1917 года Родзянко был принят Николаем II на высочайшей аудиенции. «Нельзя так шутить с народным самолюбием, с народной волей, с народным самосознанием”, – заявил Родзянко. На реплику государя – «Бог даст», Родзянко с горечью заметил: «Бог ничего не даст, вы и ваше правительство все испортили, революция неминуема».

Роковым шагом председатель Думы считал решение государя возложить на себя обязанности верховного главнокомандующего, от переживаний с Родзянко случился сердечный приступ. Михаил Владимирович опасался, что личное участие Николая II в руководстве вооруженными силами негативно скажется на авторитете верховной власти.

Против переворотов

Многие годы противостоявший влиянию Распутина, Родзянко негативно встретил известие об его убийстве в ночь с 16 на 17 декабря 1916 года. Михаил Владимирович позже отмечал, что это убийство по праву стало «началом второй революции»: общество получило сигнал, что «бороться во имя интересов России можно только террористическими актами, так как законные приемы не приводят к желаемым результатам».

Отрицательно относился Родзянко и к планам «дворцовых переворотов», обсуждавшимся в кругах политиков и военных в конце 1916 – начале 1917 года. Принимая у себя на квартире генерала Крымова, который считался одним из главных “заговорщиков”, председатель Думы возмущался: “Вы не учитываете, что будет после отречения царя. Я никогда не пойду на переворот. Я присягал. Прошу вас в моем доме об этом не говорить. Если армия может добиться отречения – пусть она это делает через своих начальников, а я до последней минуты буду действовать убеждениями, но не насилием”

В преддверии Февральской революции популярность Родзянко, как главы Думы, была чрезвычайно велика. Так, в действующей армии офицеры, празднуя наступление нового, 1917, года, поднимали тост “За Свободную Россию!” и направляли приветственные телеграммы Родзянко.

Находясь при власти, председатель Думы себя, однако, не забывал. Выбивал бесплатный билет на проезд в первом классе по всей железнодорожной сети России на 1917 год, просил изготовить копию печати и зажигалки, которую приметил на столе у морского министра, требовал, чтобы предоставленный ему “легковой самоход” ставился на ночь в его домашний гараж, а шофер мог ездить в штатском платье, хотя на машине будет оставаться “военный знак”. Скандалил, обращаясь к директору императорских театров: «Почему руководителям Думы предоставили билеты в партер Мариинского театра, а не в ложу?»