Маска юности - Анна Розен

– Удиви нас, Сэм! Докажи, что великий талант твоего отца передаётся по наследству!

Я мечтала провалиться под землю, стать невидимой или вовсе рассыпаться в прах. Но… но я не могла подвести родителей. Надо было улыбаться и терпеть. С трудом я откопала в своей голове текст какой-то популярной песенки и дрожащим голосом запела. Получилось отвратительно. И дело не только в боязни сцены. У меня нет слуха, и я реально не умею петь, и все об этом знают. Но Эрика не могла упустить шанс и не повеселиться за мой счёт. Над моими потугами смеялась все. Сначала тихо и несмело, но с каждой строкой смех становился всё громче и громче. В итоге учитель решила прекратить мои мучения и велела закругляться. Под оглушающий хохот я вернулась на место и продолжила сгорать от стыда там.

И если вы думаете, что на этом мои мучения в театре закончились, то вы ошибаетесь. Подобных ситуаций за всю старшую школу набралось миллион. И если сейчас они могут казаться мелкими и незначительными, то тогда каждая из них была трагедией вселенского масштаба. Меня каждый год заставляли пробоваться на роли, я каждый год проваливалась и шла в команду к костюмерам. А потом мисс Ровер, прима нашей труппы, принималась меня изводить своими претензиями к костюмам. Хорошо, стоит уточнить, что она приставала не конкретно ко мне, а ко всему техническому персоналу, ибо в её глазах мы никогда не делали всё должным образом. Но когда дело касалось шитья, крайней и вечно виноватой во всём была только я. Остальные меня жалели, но не защищали. Всех устраивало, что козлом отпущения выбрана Саманта . Главное, что прима не трогала их.

Вернёмся в настоящее. Пока я пыталась восстановить душевное равновесие и избавиться от настойчиво лезущих в голову воспоминаний, на доске появился список из предполагаемых постановок. Дети активно его обсуждали, а мне он был незнаком.

Знаете, со своим специфическим образом жизни, я почти разучилась любить что-то. Вернее, не так. Я должна была интересоваться столькими вещами, любить столько всего и разного, что уже и забыла, где были мои собственные вкусы, а где предпочтения сыгранных ролей. Увы и ах, если новенькая сотрудница интернет-журнала может и должна любить, всё ультрасовременное и модное, то секретарша толстопузого адвоката должна была любить кошек и кантри, а девочка-волонтер из предвыборного штата какого-нибудь конгрессмена фанатеть по истории США и цитировать автобиографию предыдущего президента наизусть. Будучи «серой мышкой» мне нечасто приходилось, так скажем, демонстрировать свои вкусы публике, поскольку у меня практически не было друзей. Но готовиться приходилось всё равно: разучивать названия групп, цитаты из книг, заводить пару кошек. Вдруг кто-то заглянет ко мне в дом? Не дай бог легенда разрушится из-за таких мелочей.

К чему я это? Ах, да. К тому, что ни у меня самой, ни у одной из предыдущих ролей, мюзиклы в список интересов не входили. Как и сам театр, естественно. Я не знала названия ни одной новой или хотя бы популярной в последние пару лет постановки. И потому, когда очередь выдвигать своего кандидата дошла до меня, я брякнула единственное, что пришло на ум. Вечную, как мне казалось, классику.

– «Бриолин»? – изобразив на лице всю возможную неуверенность, ответила я.

По лицу мисс Мэллиф было видно, что она приятно удивлена. Ребята её чувств не разделяли.

– Тебе что сорок? – озадаченно спросила белокурая Мэган. На этих словах Райан, наконец-то, отвлёкся от телефона и посмотрел на меня. – Это старьё уже миллион лет, как вышло из моды.

Я поняла, что сморозила глупость. А ещё поняла, что сейчас, когда меня внимательно разглядывает Объект, мне нужно ответить достойно. Ну или хотя бы попытаться.

– Мама говорит: он прикольный, – как можно более равнодушно отозвалась я и пожала плечами. – Мюзиклы не моя тема. В Нью-Йорке в тренде шекспировская классика.

Ну как? Вышло неплохо? В меру по снобски, в меру дерзко. Что-то такое должен был сказать подросток из центра мира. И даже если я ошиблась (а я, скорее всего, ошиблась, и Шекспира никто не ставит ещё дольше, чем «Бриолин»), то проверить им это не удастся. Ну или всегда можно будет сказать, что я занималась при Джулиарде, а там любят начинать обучение с классики.

– Ох, ну разумеется! – буркнула себе под нос Мэган, скривилась и отвернулась. Райан вернулся к телефону.

Мда, жителей Большого Яблока не любят до сих пор. И от возраста это не зависит. Нас читают заносчивыми снобами. По крайней мере, в моём детстве всегда так считали. Ну и ладно. Пусть я такой и буду. Набиваться в друзья к неизвестной Мэган мне не нужно. Надеюсь, Объект мой образ не отпугнёт. Может случиться чудо, и нью-йоркская девочка привлечёт своей необычностью. Вдруг ему уже надоели местные барышни.

– Мистер Кросс, оставьте в покое свой телефон и поучаствуйте в обсуждении! – подала голос мисс Мэллиф. – Когда я говорила, что на моих уроках необязательно прятать смартфоны на дно рюкзака, я не имела в виду, что можно пялиться в них всё время.

– Простите, мисс Мэллиф! – ничуть не смутившись извинился Райан и убрал телефон в карман. – Мои родители сегодня улетели в Европу, и мама никак не успокоится, выдавая мне инструкции. И если я не присылаю ей «ок» после каждого сообщения, начинает паниковать и писать ещё больше. И это, знаете ли, замкнутый круг. Поэтому простите.

Шеннон понимающе улыбнулась.

– Так что на счёт вашего варианта?

– Вы ведь знаете, что я не певец. Поэтому вопреки сложившейся традиции на главные роли я не претендую. А значит, мне совершенно всё равно, что выберет коллектив. Хоть пьесу Мэган, хоть старинный «Бриолин». Моя мама тоже его любит, и он в целом неплох.

– Всё с вами ясно, – вздохнула женщина. – Я надеялась, что ваш авторитет поможет нам ускорить процесс выбора. Но вы нам работу облегчать не намерены. Что ж теперь поделать.

Мисс Мэллиф записала на доску последний вариант и велела до конца недели подумать и скинуть ей на почту понравившийся. В пятницу она назовёт победителя, чтобы за выходные можно было начать готовиться к пробам.

Прозвенел звонок. Но ребята собирались медленно, всё ещё обсуждая что-то. Я с небывалой прытью преодолела пяток ступенек и выскочила из класса.

Первый день в школе закончился. Я, наконец-то, свободна!

Припарковалась я с утра крайне неудачно, хотя и выбора у меня особого не было. Кожаные сидения жарили не хуже адских сковородок, что не удивительно, раз машина весь день простояла на солнце. Но мне, откровенно говоря, было всё равно. Я забралась в раскалённую машину, радуясь одиночеству, и даже крышу опускать не хотела. Однако инстинкт самосохранения победил: в духоте я рисковала сварить в своей одежде не по сезону или потерять сознание от нехватки кислорода. Пришлось нажать специальную кнопочку: мягкий верх начал складываться, запустив в кабину свежий воздух.

Вдохнув полной грудью, я вынуждена была признаться самой себе, что в таком климате оставаться многослойно одетой дерзкой девчонкой из большого города я не могу. Мне совершенно точно нужно сменить гардероб. Плюс в доме опять не было еды, не хватало кое-какой посуды и удобных мелочей. А значит путь мой лежал в торговый центр. Предположив, что шопинг вымотает меня окончательно, я решила настрочить заметки по отчёту прямо здесь и сейчас, пока занимательные факты не стёрлись из памяти.