Любовь в каждой строчке - Кэт Кроули

Я запираю за Лолой дверь и отправляюсь в «Шанхай-дамплингс». По пути отвлекаю себя от мыслей о Рэйчел, думая об Эми. Весь день я держал мобильник в беззвучном режиме и нарочно не проверял, потому что телефон никогда не позвонит, если на него смотреть и ждать сообщения от бывшей девушки. Она звонила. Пропущенный звонок, сообщений нет. Размышляю, стоит ли перезванивать, и задеваю плечом Грега Смита. Просто иду дальше. Это мой одноклассник, и каждый раз, когда я его вижу, задаю вопрос небесам: «Почему идиотам так везет? Господи, если не хочешь, чтобы они захватили мир, не делай их симпатичными!» Он полный идиот, но у него идеально белые зубы и безупречная прическа.

– Я слышал, Эми послала тебя в задницу, – говорит он, хотя я уже отошел на несколько шагов.

Предпочитаю не связываться с Грегом, но не всегда получается. Особенно когда он называет мою сестру чокнутой или Лолу – лесбиянкой, будто в этом есть что-то плохое. Не могу сдержаться и тогда, когда он заявляет, что поэзия скучна. Я готов признать, что есть скучные стихи. Если бы их писал Грег, они были бы невыносимы. Но Пабло Неруда, Уильям Блейк и Эмили Дикинсон, к примеру, настолько увлекательны, что это явно не про них.

– Вообще-то она меня не посылала. Мы по-прежнему вместе. Летим путешествовать двенадцатого марта, – говорю я и продолжаю идти, пока этот дурак еще что-нибудь не сказал. Рано или поздно он узнает, что я соврал, но тогда меня по крайней мере не будет рядом. Закончить школу – это в том числе избавиться от общества некоторых идиотов.

Плохое настроение улетучивается, как только я вхожу в ресторан. Мы пропускаем пятничный ужин в «Шанхай-дамплингс» лишь раз в месяц, когда в магазине заседают книголюбы. Так было всегда, сколько себя помню. Каждый раз мы заказываем одно и то же: дамплинги со свининой, жареные дамплинги, вонтоны[18] с острым соусом чили, кальмара с солью и перцем, креветки с зеленью и спринг-роллы. Традиция живет и после развода родителей. Мама от нас ушла, но по-прежнему приходит на дамплинги, и хотя бы на час мы снова становимся семьей – а это так хорошо. Странно, печально, но хорошо.

У двери меня, как всегда, встречает Ма Ли. Ресторан принадлежит ее семье. Я знаю ее по школе. Она сейчас учится на факультете журналистики, но главная ее страсть – поэтические перформансы: она сочиняет стихи на ходу, записывая их в мобильник. Иногда мне кажется, что она и разговаривает так, будто это какое-то представление. Хотя, может, я просто так слышу.

– Генри, как она, жизнь? – спрашивает она.

– Ма Ли, жизнь – дрянь.

– Дрянь? Почему?

– Потому что Эми меня бросила.

Она замирает и делает паузу, которой достойна моя новость.

– Генри, тогда жизнь – дерьмо, – произносит Ма Ли и протягивает мне меню. – По-моему, они ссорятся.

– Ссорятся?

– Не едят. Кричат, – говорит она, и я начинаю подниматься по лестнице.

Мама и папа не кричат. Они относятся к тому типу людей, которые цитируют литературные произведения и стараются обо всем договориться. Даже когда мама уезжала, они не скандалили. Тишина в книжном была такой оглушительной, что мы с Джордж сбегали к Фрэнку.

Подхожу к столу: Джордж сидит на своем месте, рядом с папой. Я сажусь возле мамы. Джордж выглядит озабоченной, Ма Ли была права. Обычно за ужином мы без конца говорим о книгах и о жизни. В прошлую пятницу мы начали обсуждения с того, что прочитала Джордж: «1984» Джорджа Оруэлла и «Одно безопасное место» Тани Ансуорт. Начала «Дорогу» Кормака Маккарти. Первое правило наших обсуждений: нельзя долго пересказывать сюжет. Двадцать пять слов, не больше. Зато своим мнением о книге можно делиться сколько угодно. «Оруэлл: государство все контролирует. Ансуорт: действие происходит после глобального потепления. Маккарти: отец и сын пытаются выжить в постапокалиптическом мире».

Я спросил, что ее привлекает в этих ужасных мирах, и она задумалась. Я обожаю Джордж за то, как она серьезно относится к разным идеям, книгам и разговорам о них.

– Мне интересны персонажи, не миры. Как ведут себя люди, когда теряют все или когда опасно даже думать.

Потом мы стали говорить о моих книгах. Я достал и показал всем издание «Куда возвращаются вещи» Джона Кори Уэйли[19]. Решил много не рассказывать. Упомянул, что книга о Каллене Уиттере, у которого пропал брат. В самом начале герой описывает, как впервые увидел мертвое тело, и после такого я уже не мог не читать дальше.

Мама прочитала «Время смеется последним» Дженнифер Иган. Она грустно объяснила нам с Джордж, что время – мошенник, оно манипулирует человеком. Папа эту книгу читал. Он тоже казался грустным, и мне пришло в голову, что, возможно, мошенница – это любовь.

– Может быть, – ответил папа, когда позже я сказал ему об этом. – Но любовь, пожалуй, все же снисходительнее, чем время.

Сегодня все по-другому. Никаких разговоров о книгах. Папа протыкает вилкой дамплинг с креветкой.

– Нам нужно с тобой поговорить, – начинает мама.

Это не предвещает ничего хорошего (точно так же она начала разговор о разводе).

– Мама считает, что нам надо избавиться от магазина, – говорит папа.

Всем предельно ясно, что сам он продавать магазин не хочет.

– Поймите, нам делают хорошие предложения. Если продадим, нам всем станет легче жить, – объясняет мама. – Речь идет о солидных деньгах.

– А нам нужны солидные деньги? – спрашивает папа.

– Букинистику не назовешь перспективным бизнесом, – доказывает мама. – Генри, какая сегодня выручка?

Я засовываю дамплинг в рот целиком, чтобы не отвечать. Бизнес не перспективный, да и вряд ли когда-то станет. Эми все время шутит: «Проснись, Генри, и понюхай интернет». Но зачем же продавать магазин?

В нашей семье каждый имеет право голоса, родители не примут решение без нас. Джордж уставилась в тарелку, будто твердо решила превратить ее в портал и исчезнуть. Похоже, она еще не сказала, что думает по поводу продажи. Сестра каждый вечер играет с папой в «Скрэббл» и обожает читать у окна. Но она так скучает по маме, что часто плачет в своей комнате. Джордж проголосует так же, как я, потому что не захочет становиться на чью-либо сторону. Выходит, мой голос решающий.

– Генри, ты хочешь работать в книжном, пока мы не разоримся? – прямо спрашивает мама.

Но папа считает вопрос неправильным.

– Если все, столкнувшись с трудностями, станут бросать любимое дело, жизнь превратится в кошмар, – возмущается он.

Такое чувство, будто речь идет не только о книгах – вот почему Джордж ждет моего решения. Лет через двадцать магазин тоже вряд ли будет прибыльным – это точно. Я представляю себя за прилавком на папином месте, будто я читаю Диккенса и болтаю с Фридой. В солнечном свете, льющемся через окно, плавает пыль; всюду отголоски старины. Мне придется по вечерам где-то подрабатывать, чтобы хватало на жизнь, – так приходилось делать и папе много лет подряд. Наверное, в конце концов мир будет обходиться без книг и уж точно без букинистических магазинов. Вспоминается мой разговор с Эми, когда она одолжила мне денег на туристическую страховку. «Генри, если хочешь жить нормально, нужно устроиться на приличную работу».