Тюльпаны - Александръ Дунаенко

На табуреточке, конечно – «Рафаэлло», «Абрау-Дюрсо». И – коньяк, «Белый аист» – это для меня.

Привычный, жаркий, яркий секс. Два раза схватывала меня Заринка оргастической манжеткой. Случалось это не всегда, но встреча была прощальная, с горчинкой.

Наверное, я её тоже немножко любил. Худенькая, стройненькая восточная красавица. Наши с ней встречи всегда проходили с сумасшедшинкой. Со стонами, криками, царапаниями потолка, простыней и стенок.

У Саримы был какой-то свой маленький бизнес, но я об этом её особенно не расспрашивал. Мы вообще с ней разговаривали мало. Всё время наших с ней встреч было от начала и до конца заполнено ласками и безумствами. Говорить было некогда. Сарима возбуждала во мне непрерывное желание, которое после её ухода ещё долго меня не отпускало.

И вот мы с ней сидим в кровати, отдыхаем. Короткая минута передышки. Сарима просит меня налить ей в рюмку коньяку. Потом подбирает с постели использованный презерватив, внимательно его, висящего в пальцах, осматривает. Чуть ли не на четверть он заполнен спермой. Девушка подносит его к рюмке с коньяком, выливает туда киселистое содержимое презерватива.

Размешивает палочкой для коктейля.

Потом поднимает рюмку, рассматривает её на просвет: – Ну, вот и всё, Веничка! Счастливого тебе пути! Кутты болсын… Пусть у тебя в твоей новой стране будут хорошие женщины.

И чтобы ты, наконец, нашёл себе такую, на которой захотел бы жениться!..

И Сарима выпила рюмку. И не закусывала. Оставляя ещё на какое-то время привкус молдавского коньяка и капли моей выплеснутой жизни.

И тут…

Не знаю, как это случилось… Не знаю…

Возле нас, прямо у кровати, вдруг оказалась… Леся… Со своими молодыми и красивыми ногами, длинными волосами и… остановившимся взглядом…

– Я… флешку… хотела… занести… – совсем без выражения и почти без звука проговорила Леся.

У неё были такие глаза!..

Ну, да, со мной была Сарима. В моей рубашке. В стрингах. Хотя, нет, стринги валялись посреди комнаты…

Но, что? Леся не видела полуобнажённых женщин?…

А Леся, будто бы вообще уже ничего не видела.

Ни меня, ни Саримки. Ни «Абрау-Дюрсо» с «Рафаэллой».

Да…

Это твоя первая любовь, Леся…

Полный пакет…

Девушка повернулась и, словно бы наощупь, как слепая, пошла к двери. И – ушла. Тихо, беззвучно, как будто её и не было…

Всё это время на меня смотрела Саримка. Почему-то она смотрела на меня, как на подлеца. Ничего вслух не произнесла, только вот именно так смотрела.

Сняла мою рубашку.

Прикрыла себя верёвочками стрингов. Накинула сверху летний халат.

Прошла от меня к дверному проёму, сказала: – Ты меня не провожай, ладно?

Кутты болсын…

***************************************************

Зашёл попрощаться с Талгатом. Тоже посидели немножко, по чуть-чуть выпили молдавского «Белого аиста».

Фирму свою Талгат сворачивал окончательно. «Не климат тут у вас, в России» – сказал… Я поправил: это – «у них»… Рассмеялись, но как-то грустно.

Я поделился своими последними обстоятельствами. Рассказал про всех троих – И про Ирку, и про Саримку и – про Лесю.

– Знаешь Веня, я тебе расскажу историю – это наше семейное предание. Сейчас почти легенда, – так мне отвечал Талгат.

У моего прадеда было три жены. Байбише – первая и две токал.

Так вот. Жили они все в разных аулах. У каждой был свой.

Когда мой прадед стал сильно стареть, он себе купил верблюда, который сильно кричал. И всегда к жёнам своим, особенно к тем, кто помоложе, ездил на этом верблюде. Или обязательно его за собой водил.

И жёны всегда встречали его с радостью.

И сам прадед мой никогда не имел повода заподозрить кого-нибудь из жён в неверности.

Потому что мудрый был.

Жён может быть у мужчины много. Даже у вас, у русских.

Но никогда нельзя допускать, чтобы они жили, или даже встречались в одном ауле.

Лучше, если эти женщины даже никогда не знают о существовании друг друга.

Ну, и нам, мужчинам, нужно не упустить того момента, когда нужно обзавестись кричащим верблюдом.

Ты, Веничка, допустил ошибку со своими девушками.

Ты – не прав.

****************************************************

Перед отъездом я зашёл в свою квартиру.

Оставлял её новым хозяевам «с мебелью»: два стула, широкая моя боевая кровать…

На голом матраце проглядывали бурые пятнышки: Лесе так и не удалось их отстирать.

Я матрац перевернул.

Немного посидел, попользовался на прощание уже чужой табуреткой.

Ключи от квартиры оставил потом перед входной дверью, под ковриком.

Обычно так все делают…

Латвия. Побережье. Здесь оказалось такое море, какое мне всегда нравилось: песчаные пляжи. Мелководье. Прозрачная вода. Холодновато, правда, но можно уловить-таки солнечный денёк, даже жаркий. И – поваляться, на песочке, поплавать в хрустальной солёной водице.

В позднее утро этого дня густой туман стелился над поверхностью моря. Но вода была не холодной. Приятно прохладной.

Вокруг не было ни души.

Я разделся, пошёл в воду.

Как это здорово: когда дно не из камней, не из ракушек и слизи, а – вот такое – из мелкого плотного песка, гигиенически чистое…

Я уходил по мелководью всё дальше от берега, который постепенно стал растворяться, теряться в сером тумане.

Здесь, в прибрежной этой водичке, можно довольно свободно разгуливать на большие расстояния: нет неожиданных ям, опасных течений. Песчаное желтоватое морщинистое дно уходит в глубину постепенно.

Вода доходила мне до колен, потом по грудь.

И вот я уже закачался в ленивой волне, как поплавок, чуть временами касаясь кончиками пальцев ноги близкого дна. Потом и его не стало, оно отодвинулось за пределы моего роста.

Я ещё какое-то время плыл в воде, прохладной и лёгкой. Пока не почувствовал, что уже нагулялся и пора возвращаться.

И – повернул назад.

Но… Назад – куда я повернул?…

Сплошной туман окружал меня. И не было видно ни моего берега, ни – Финляндии…

Какой-то Солярис…